Читать книгу - "Политическая история Первой мировой - Сергей Кремлев"

Конечно, в самой России об этом строго помалкивали, и для «патриотически» настроенной российской публики сочинили имеющую хождение по сей день сказочку о том, как прекрасно заживёт после победы над «гуннами» «христолюбивая» Россия.

Время добавило к этой сказке ещё одну подлую и лживую присказку: «Эх, если бы не проклятые большевики»…

Вся эта «идиллия» разбивается о цифровые данные. Взглянем ещё раз на российскую долговую проблему… Накануне Октябрьской социалистической революции, в 1917 году, государственный долг России превышал 60 миллиардов рублей. Много это или мало? Пусть читатель судит сам: это составляло семнадцать довоенных годовых государственных бюджетов. При этом внешний долг составлял 16 миллиардов, из них около 9 миллиардов – краткосрочная задолженность.

Что это значило? А то, что в случае «войны до победного конца» одна из «победительниц», Россия, почти сразу должна была бы выплатить Западу почти три довоенных бюджета. Это не считая того, что из 19 миллиардов краткосрочных внутренних обязательств казначейства на долю англо-франко-заокеанского Капитала тоже приходилось немало.

Ну как тут не вспомнить Ленина: «Есть ли экономическая возможность в эру «финансового капитала» устранить конкуренцию даже в чужом государстве? Конечно есть: это средство – финансовая зависимость и скупка источников сырья (чем как раз усиленно занимались в России англичане и французы. – С. К.), а затем и всех предприятий конкурента».

Так что, как уж там было бы при сепаратном мире царской России с Германией, не знаю, но вот при совместной «победе» царской ли, буржуазной ли России вместе с Антантой «мирное» завоевание России последней было бы обеспечено!

Балканы становились для России политическим капканом, внешние займы – финансово-экономическим. Защёлкнуть эти капканы должна была будущая мировая война, в которую втягивали Россию.

Позже, познакомившись с запиской Дурново, мы увидим, что кое-кто из русской правящей элиты подобную угрозу видел до войны, но… Но даже обращения прямо к Николаю были тщетными.

Перед войной золотой запас России весил более двух с половиной тысяч тонн. Внешний долг, возникший как результат военных расходов, сразу «съедал» четыре пятых этой золотой горы, добытой русскими людьми из русских же недр. Вот за какое будущее якобы Россия Романовых и Витте отправляла на западные рубежи империи миллионы Иванов в серых шинелях, оторвав их от миллионов Марий.

И лишь яркие цветы иван-да-марьи, распустившиеся по весне над ушедшими в землю солдатами, напоминали потом о загубленных зазря жизнях, судьбах и любви.

БАЛКАНСКИЕ войны позволили расставить предпоследние точки. Все основные участники будущего европейского и мирового конфликта на серии встреч и переговоров, вызванных этими войнами, ещё раз посмотрели друг на друга и враг на врага. Кто-то был готов более, кто-то менее, но уже было возможно начинать.

Кайзер Вильгельм был уверен и в себе, и в Германии. А основания для этого он имел. Даже знаменитый французский политический деятель Эдуард Эррио – убеждённый антагонист Германии на протяжении всей своей долгой жизни– признавал: «Германия противопоставляет нам, помимо грозной армии, внушительную организацию. Она извлекает пользу из всего, черпая во всех областях практики и ума». И Германия действительно была готова отмобилизоваться, народ действительно был сплочён и организован.

А Россия? С одной стороны, российские «верха» хорохорились. С другой стороны, состояние дел в России можно было уяснить себе, ознакомившись хотя бы с таким перлом казённой мысли, как решение царского правительства от 15 декабря 1909 года, где заявлялось следующее: «Усовершенствование способов передвижения в воздушном пространстве и практические испытания новых изобретений должны составлять по убеждению Совета министров преимущественно предмет частной самодеятельности».

К началу войны у нас, благодаря таланту и энергии Игоря Сикорского, появился, правда, тяжёлый бомбардировщик «Илья Муромец», но общая картина получалась безрадостной: Германия производила во время войны до 2000 самолётов в месяц (здесь и далее указан максимально достигнутый месячный уровень), Франция – 2500, Англия – 2700, США – 2650, и даже Италия – 1000. А Россия – 215 (двести пятнадцать).

А вот данные по автотранспорту… При мобилизации армии воюющих стран получали следующее количество автомобилей: французская – около 5500 грузовых и около 4000 легковых машин; английская – 1141 грузовик и трактор, 213 легковых и полугрузовых машин и 131 мотоцикл; германская – 3500 грузовых и 500 легковых машин, а русская – всего 475 грузовых, но зато 3562 легковых машин.

Иными словами, если в развитых европейских странах автомобиль уже становился элементом экономики, то в России он всё ещё являлся предметом роскоши на потребу «чистой» аристократической и буржуазной публики.

Что же до Николая Романова, то он терял последние остатки уважения даже у честных людей из привилегированных классов. Летом 1908 года русский царь впервые в истории прибывал с визитом в Швецию. Русская миссия во главе с посланником бароном Будбергом и военным агентом Игнатьевым всходит на борт шведского катера, поднявшего русский посольский флаг. В ту же минуту стокгольмский рейд затягивается дымом: в нашу честь салютуют военные корабли и древние крепостные верки.

Русская эскадра запаздывает, но вот и она, с царской яхтой «Штандарт» впереди. Будберг готовится пересесть на яхту, и тут командир ближнего шведского миноносца вдруг сообщает в рупор:

– С яхты передают: «Посланника на борт не принимать!».

Самолюбивый Будберг багровеет, дисциплинированные Игнатьев и морской агент Петров молчат, недоумевая. На берегу они узнают: их не хотели допускать к высочайшему завтраку.

А за год до этой царской выходки шведы на том же рейде встречали Вильгельма II и наблюдали, как застопорившая ход яхта «Гогенцоллерн» принимала посланника Германии. Вильгельм вышел к трапу, снял фуражку и на глазах шведской эскадры трижды облобызал высшего представителя Рейха в Швеции.

Однако стокгольмский эпизод был лишь промежуточным звеном. В России давно говорили: «Ходынкой началось, Ходынкой и кончится»…

А как началось-то?

А вот как…

В мае 1895 года Николай II и императрица Александра Фёдоровна («Аликс») короновались в древней столице Москве. Среди коронационных торжеств числилось и народное гуляние на Ходынском поле. От «царей» были обещаны кулёк с конфетами, булкой и куском колбасы да «коронационная» памятная кружка.

«Гостинцев» заготовили 400 тысяч, а подвалило «на праздник» около полумиллиона! В обычное время здесь проводились учения войск, поле было перекопано и перерыто канавами и окопами. Их прикрыли досками, но что эти доски значили, когда напирала полумиллионная толпа? Люди приходили заранее, за сутки, скапливались, стояла дикая жара.

Начали раздавать кульки, толпа подалась, закричали первые задавленные. И через пару часов с поля увезли только трупов около 1300 (по официальным данным, а по неофициальным – около четырёх тысяч). Всего же пострадало десять тысяч человек.