Читать книгу - "Император Август и его время - Игорь Князький"

Триумвиры теперь собирались действовать следующим образом: «Тотчас они должны были назначить ежегодно меняющихся городских магистратов на ближайшие пять лет. Управление провинциями должно было быть поделено так, что Антоний получал всю Галлию, исключая область, прилегающую к Пиренейским горам и называемую Старой Галлией, Лепид – эту последнюю и в придачу Испанию, Цезарь – Африку, Сардинию, Сицилию с остальными прилегающими островами»^[376]. Вопрос об управлении восточными провинциями – Македонией, Ахайей, Азией, Вифинией, Киликией, Сирией – триумвирам пришлось вынужденно отложить. На этих землях к их превеликому огорчению успешно утверждались легионы главных убийц Гая Юлия Цезаря – Гая Кассия Лонгина и Марка Юния Брута. Напомним, что в Сирии жертвой Брута уже стал цезарианец Публий Корнелий Долабелла. В руках же Брута оказался родной брат Марка Антония Гай Антоний. До поры до времени Брут относился к пленнику доброжелательно.

Решение «восточного вопроса» в военном плане справедливо представлялось триумвирам делом первоочередным. Потому решено было, что Лепид, который должен был стать консулом на следующий год, останется в Италии с тремя легионами для охраны столицы, а Антоний и Октавиан брали на себя военную кампанию на Востоке, для чего выделялись двадцать пять легионов. Понятно, что столь многочисленное войско нуждалось в немалой материальной поддержке для обеспечения верности солдат триумвирам. Легионерам были обещаны щедрые награды за грядущую победу, в каковой сомнений ни у Антония, ни у Октавиана, да и у Лепида не было. Дабы легионы также не сомневались в будущих наградах и подарках, было решено «предоставить им 18 италийских городов для поселения; эти города, отличающиеся богатством, плодородием почвы и красотой зданий, они намерены были вместе с землёю и домами разделить между войском, как если бы эти города были завоеваны ими в неприятельской стране. Среди этих городов самые известные были Капуя, Регий, Венузия, Беневент, Нуцерия, Аримин, Гиппоний. Так лучшая часть Италии предназначалась для войска»^[377]. О том, насколько благодарны им будут италийцы, чьи интересы сим щедрым даром жестоко ущемлялись, триумвиры почему-то не задумались. А ведь ими попирались и интересы многих известных людей – сенаторов, видных всадников^[378].

Главным же плодом этого двухдневного совещания, потрясшего Рим, являлось следующее: «Решено было также расправиться со своими личными врагами, чтобы они не мешали им в осуществлении их планов и во время ведения ими дальнего похода»^[379]. В Рим возвращалось страшное понятие «проскрипции», за сорок лет до этого уже оставившее по себе ужасную память.

«Проскрипции» («proscription») – буквально «объявление», слово, происходящее от глагола «proscribere»-«оглашать». Впервые в Риме они были объявлены Луцием Корнелием Суллой в 82 г. до н. э., когда он после гражданской войны овладел наконец-то Римом. Суть их – обнародование списков, где указывались имена приговорённых Суллой к смерти. Решение Сулла принял, ни с кем не посоветовавшись, и сам составил первые списки^[380]. При этом он издевательски заявил, что записал только тех, чьи имена вспомнил, а те, кого он запамятовал, внесены будут позднее^[381]. Все, внесённые в списки, подлежали смерти, их сыновья и внуки лишались гражданской чести, а их имущество (и это было главное!) подлежало конфискации^[382]. За убийство осуждённых полагалась награда – два таланта. При этом даже рабам дозволялось убивать проскрибированных. Они за это получали свободу.

До Суллы бессудные убийства в Риме учинил Гай Марий, сумевший овладеть столицей, когда его противник вёл войну с Митридатом. Семикратный консул, правда, не удосужился составить какие-либо списки, а просто учинил в городе резню, опираясь на преданную ему стражу из рабов-иллирийцев племени вардеи, которых он называл «бардиеями»^[383]. По счастью для римлян, здоровье семидесятилетнего победителя кимвров и тевтонов не выдержало многодневного запоя. Со смертью Мария убийства прекратились.

У Суллы же репрессии носили организованный и целенаправленный характер. И дело было не только в политической зачистке Рима. Важнейшим должно признать захват имущества и состояний проскрибированных, что крепко обогатило и Суллу, в первую очередь, и тех из его соратников, кому диктатор также великодушно позволил разжиться за счёт убиенных.

Число жертв резни, учинённой престарелым Марием, определить невозможно. Во время сулланских проскрипций погибло около девяноста сенаторов и двух тысяч всадников^[384]. Общее число проскрибированных достигало примерно 4700 человек^[385].

Решение учинить проскрипционный террор триумвиры принимали коллегиально и, похоже, не сразу пришли к согласию. По Светонию, Октавиан сначала противился своим коллегам и даже пытался проскрипции предотвратить^[386]. Веллей Патеркул также сообщает, что репрессии начались, «несмотря на тщетное противодействие Цезаря – одного против двоих, – возобновилось зло, пример которому дал Сулла – проскрипции»^[387]. А вот по Плутарху, единственной причиной разногласий между триумвирами при объявлении проскрипций была личность Марка Туллия Цицерона: «Рассказывают, что первые два дня Цезарь отстаивал Цицерона, а на третий день сдался и выдал его врагам. Взаимные уступки были таковы: Цезарь жертвовал Цицероном, Лепид – своим братом Павлом, Антоний – Луцием Цезарем, дядею со стороны матери. Так, обуянные гневом и лютой злобой, они забыли обо всём человеческом или, говоря вернее, доказали, что нет зверя, свирепее человека, если к страстям его присоединяется власть»^[388].

Наиболее обстоятельно и сущностно подготовку проскрипций триумвирами описал Аппиан: «Тем временем триумвиры наедине составили списки имен лиц, предназначенных смерти, подозревая при этом всех влиятельных людей и занося в список личных врагов. Как тогда, так и позднее своими родственниками и друзьями они жертвовали друг другу. Один за другим вносились в список кто по вражде, кто из-за простой обиды, кто из-за дружбы с врагами или вражды к друзьям, а кто по причине выдающегося богатства. Дело в том, что триумвиры нуждались в значительных денежных средствах для ведения войны, так как налоги с Азии предоставлены были Бруту и Кассию и поступали ещё и теперь к ним, да и цари и сатрапы делали им взносы. Сами же триумвиры в разоренной войнами и налогами Европе, особенно в Италии, терпели нужду в деньгах. Вот почему они налагали тягчайшие поборы и на простой народ и даже на женщин и изобретали пошлины на куплю-продажу и договоры по найму. Некоторые подверглись проскрипции из-за своих красивых загородных вилл и домов. И было всех приговоренных к смерти и конфискации имуществ из сената около 300 человек, а из так называемых всадников 2000. Среди них были их братья и дяди, даже некоторые из служивших у них, оскорбившие чем-либо верховных правителей или других начальствующих лиц»^[389].