Читать книгу - "Уцелевшая. Она не пала духом, когда война забрала всё - Адива Гефен"

Она не могла продолжать; слова застряли у нее в горле.

– Ты жена Авраама, да?

Шурка кивнула в знак согласия.

– Нам нужно поторопиться, чтобы предупредить его, – сказал боец. – Мне кажется, она не в порядке… у нее шок.

– Мой отец… Яков Мендель… Его не было с нами, также мой брат Шломо. Они пытались бежать. Ты знаешь, что с ними случилось? – спросила Шурка.

Она посмотрела на Йорека. Дядю Йорека. Он стоял с низко опущенной головой, пепельно-серым лицом и старался не смотреть на Шурку. Ей не нужны были ответы, чтобы понять: все погибли. Катастрофа следовала за катастрофой.

Члены семьи и все родственники, которые были с ними в семейном бункере, все были убиты в этом ужасном налете. Те, кто пытался бежать, как два Якова Менделя или Шломо, которому исполнилось шестнадцать, были застрелены на месте. Выжила только сестра Шурки Руска, которая была с бойцами. В один миг она осиротела, потеряв всех своих близких.

Шурка осталась сидеть возле бункера, ожидая возвращения Авраама. Ее руки машинально гладили кустарник, растущий вокруг, но она не плакала.

Глаза ее были сухими, как и в ту ночь, когда зажглась третья свеча Хануки.

После похорон родных и близких Сара молилась от всего сердца: «Сердце мое скорбит, печаль наполняет мою душу, и нет ни просвета, ни утешения. Пожалуйста, Бог, который на небесах, твоя благодать и милость да будет на нас, из глубин этого леса я молю тебя, я прошу твоего милосердия, чистые души угасли, их добрые сердца и умы, ты забрал к себе, потому что все они были ангелами в жизни и в смерти. Здесь, в лесу, дни темны, а ночи беспощадны. Покажи мне немного голубого неба, покажи мне полоску света, потому что мое сердце пусто, как высохшее русло реки».

– Мама, – подошла к ней Ирена, – не грусти… у тебя еще есть я. Я никогда тебя не оставлю, мы выберемся из леса вместе, сильные, любящие, и даже Гитлер нас не напугает, потому что ты – наша мать Сара, великая, любимая мать.

Шурка улыбнулась, взяла на руки свою девочку и нежно поцеловала ее, и они сели рядом, крепко обнявшись, и заплакали.

Остальные, из немногих уцелевших, стояли, безмолвно плача. Их слезы падали на землю предательского леса и смачивали камни.

21

Шурка утратила остатки оптимизма.

Жизнь, за которую они так старались ухватиться, казалась теперь бессмысленной. Шурка все сильнее падала духом. Внешне казалось, что она смирилась и научилась жить со своими большими потерями, но внутри ее все еще до глубины души потрясала мысль о том, что только по чистой случайности она и Ирена, ее единственный оставшийся ребенок, выжили. Смерть была так близко. И все случилось в одно мгновение. Вот они все еще сидят, шепча пасхальную песню о козленке, и в следующий момент их уже никого нет на свете: родители и все ее близкие ушли навсегда.

Эти мысли постоянно преследовали ее.

Она не могла спать по ночам, боясь, что кошмары вернутся. Она часами лежала без сна, прислушиваясь к звукам леса. Каждый шорох заставлял ее вздрагивать, каждое дуновение ветра заставляло ее прижимать спящую дочь к груди.

Авраам видел ее грустные глаза, слышал вздохи, которые она пыталась скрыть, и знал о ее бессоннице. Он старался проводить с ней как можно больше времени и реже выходил из лагеря за добычей.

Семейный лагерь был вынужден снова переехать.

– Завтра в девять мы уезжаем отсюда.

– Куда на этот раз? – спросили они.

– Глубже в лес. Нам нужно уйти как можно дальше.

– Но там дальше сплошные болота! – закричала одна из женщин. – Нам лучше остаться здесь.

– И ждать немцев? – спросил один из солдат Гриншпена, приехавший помочь семьям подготовиться к переходу на новое место.

– Может, так оно и лучше, болота нас погубят. Они хуже немцев.

– Вряд ли есть что-то хуже них… Не волнуйтесь, у нас отличные проводники.

– Говорят, что война…

– Оставьте войну нам, а сами позаботьтесь о се – мьях.

Шурка ничего не спрашивала. Она не спорила. Она сидела на большом камне и смотрела на то место, где были похоронены ее родственники.

– Шурка, – поспешил к ней Авраам, – я уже все собрал, завтра на рассвете…

– Я никуда не пойду.

– Нам придется идти, хотим мы этого или нет, здесь оставаться опасно.

Он пытался объяснить, просил, умолял, но она отказывалась. Она не хотела покидать старый лагерь и идти дальше. Шурка сказала, что у нее нет сил строить еще один бункер, начинать все сначала. И больше всего она не хотела покидать место, где похоронены ее близ – кие.

– Что бы сказала на это Тайба?

– Ты иди, возьми с собой девочку и иди. Оставь меня здесь одну. Я останусь и подожду немцев. Пусть придут и заберут то, что останется, – меня.

Авраам сел рядом и крепко обнял жену. В ее глазах он увидел боль и поражение. Он очень беспокоился за нее. Он понимал, что она опустошена и сломлена и, самое страшное, потеряла желание жить.

Авраам быстро сообразил, что ему нужно делать. Он должен был во что бы то ни стало снова отнять ее у леса, вытащить ее отсюда, дать немного отдыха и покоя.

И снова несколько золотых монет, серебряное блюдо и бриллиантовое кольцо его матери перешли в руки совершенно незнакомых людей.

Они вышли из леса в тишине ночи. Авраам держал Ирену, а Сара, после долгих уговоров, следовала за ними. До запланированного убежища в доме семьи Дохловича, еще одного знакомого с довоенного времени, оставалось всего четыре часа пути.

Авраам все скоординировал и четко организовал. Они определили график, запланировали даты, и Авраам дал задаток Яшеку, крестьянину, который должен был спрятать Шурку и Ирену в большом амбаре за своим домом.

– Это здесь, мы пришли. – Авраам указал Шурке на освещенный фермерский дом. – Они ждут нас.

Шурка безучастно смотрела перед собой, словно не слышала его. Как будто у нее уже отняли жизнь.

– Смотри, нам здесь будет очень хорошо. Мы проведем еще одну зиму в теплом, безопасном месте.

Когда они подошли к дому, Шурка посторонилась, а Авраам подошел и постучал в дверь.

– Кто там? – раздался голос из дома.

– Это мы, – еле слышно произнес Авраам. – Мы пришли… пожалуйста, откройте.

Поляк поспешил открыть дверь.

Его жена Зося, которая по их плану должна