Читать книгу - "Тайны петербургских крепостей. Шлиссельбургская пентаграмма - Андрей Синельников"

Неволя очень тяготила Ромашова. Смотритель Секретного замка писал в рапортах, что узник «ведет себя тихо и кротко, но положение свое переносит нетерпеливо, грустит, тоскует и сам сознается, если б предстоял случай, готов бы был снова решиться на побег». В 1861 году комендант крепости докладывал в III отделение: «Не считая этого арестанта благонадежным, сомневаюсь, чтобы облегчение участи его было ему полезным; а потому нахожу лучшим оставить его по-прежнему в Секретном домике и при постоянном наблюдении следить за образом его мыслей».

В 1864 году Ромашов подал записку, в которой раскаивался в содеянном и просил перевести его в монастырь. Долгожданное освобождение пришло летом 1864 года. Ромашов был увезен в Бабаевский монастырь Костромской губернии. Но каким сильным должно было быть его разочарование и потрясение, когда через три месяца жандармы вновь водворили его в ненавистный Секретный замок Шлиссельбургской крепости! Такова была воля Александра II в ответ на жалобу игумена монастыря, который опасался, что Ромашов может оказать вредное влияние на монахов и с их помощью бежать. Коменданту крепости было приказано «объявить заключенному, что возвращение его в Шлиссельбургскую крепость признано было необходимым». Через два с половиной года, в мае 1867 года, узник был вновь переведен в монастырь, но уже в другой, Кирилло-Белозерский Вологодской губернии. Он писал отсюда в III отделение, что его жизнь протекает здесь как будто за тысячью замками, в голодной нужде, без возможности найти работу. Третье отделение ограничивалось присылкой в год пятидесяти рублей. Деньги эти пришлось высылать недолго: Ромашов умер 1 мая 1873 года и «был погребен на монастырском кладбище».

В истории Шлиссельбургской крепости уникальна судьба Филиппа Беликова – сотрудника монетной канцелярии, экономиста и алхимика. В отличие от многих авторов, заключенных в крепости и тюрьмы по царским указам за произведения, в которых критиковалось, обличалось правительство, Беликов был заключен в Шлиссельбургскую крепость не за то, что он писал, а для того, чтобы он там писал. Но прежде чем его туда заточили, он был наказан плетьми по именному указу императрицы Анны Иоанновны в 1738 году «за некоторую его вину» (неизвестно какую именно) и сослан в Тобольск для службы. Через восемь лет он объявил, что желает сделать тайной канцелярии заявление о важных для государства делах. С места ссылки он с женой и тремя детьми был доставлен в Петербург. Здесь он предложил написать две книги – «Натуральную экономию» для «Всероссийской пользы» и алхимическую, которая может дать дохода десять тысяч рублей. Исход этих предложений Беликова оказался совсем необычным даже для тогдашней русской действительности. 21 мая 1746 года Сенат определил позволить Беликову писать обе книги, взял с него подписку, чтоб «ничего противу богу и ее императорского величества и Российской империи отнюдь не писать, и о том, что будет писать, никому не объявлять». Будущему автору была обещана награда от имени императрицы Елизаветы Петровны, если он напишет книги, полезные для государства. Удивительнее всего, что Сенат местом для научной работы избрал Беликову Шлиссельбургскую крепость: «Для лучшего сочинения оных книг его, Беликова, с женою и детьми послать за конвоем, в Шлиссельбургскую крепость, в которой отвесть ему два покоя и из той крепости никуда его не выпускать». Ему было разрешено посещать церковь и ходить по крепости, но под конвоем. На содержание «колодника Беликова с женой и детьми из гарнизонной канцелярии отпускать по двадцать пять копеек и три свечи на каждую ночь». Уже через год, в 1747 году, подневольный автор прислал в Сенат свою первую книгу – «Натуральную экономию». Книга не принесла ему ни свободы, ни награды. Он продолжал оставаться узником. Вторая книга – алхимическая – подвигалась медленно. А между тем, Беликов претерпевал в крепости всякие невзгоды и лишения. Он страдал с семьей от холода и голодал, ему не хватало свечей, и он писал при свете лучины. Семья его увеличилась с рождением еще двоих детей, а ему по-прежнему выдавали по двадцать пять копеек на день. Он взывал к Сенату: «Смерть лучше такого житья». Но «такое житье» продолжалось 18 лет. Только 30 января 1764 года указом императрицы Екатерины II Беликов с семьей был освобожден из крепости. В докладе Сената говорилось, что его сочинения вызывают подозрения в помешательстве автора.

Б. Шварце
Из книги Семь лет в Шлиссельбурге

Перевод с польского С. Басов-Верхоянцев.

Издательство всесоюзного общества Политкаторжан и сс. – переселенцев.

Москва – 1929. (Отрывок).

Предисловие к запискам Б. ШВАРЦЕ

Судьба этой промелькнувшей лет 25 тому назад книжечки, переведенной с польского, довольно печальна. Только что выпущенная в 1906 году книгоиздательством «Друг народа» в Петербурге, она была немедленно изъята правительством из обращения и уничтожена.

Трудно даже сказать, что именно так взволновало при этом царское правительство. Скромная ли революционность автора, участника польского восстания 1863 года, человека, уже физически приведенного в негодность и года за два до того умершего, или же подпись переводчика книжки (С. Верхоянцев), разыскиваемого русской полицией как автора популярной в массах в те годы сказки «Конек-скакунок».

Самой книжке Б. Шварце, озаглавленной «Семь лет в Шлиссельбурге», были предпосланы следующие строчки от переводчика:

«Автор настоящих воспоминаний – Бронислав Шварце, французский гражданин, сын польскогo эмигранта, состоял членом центрального комитета организации, подготовлявшей польское восстание 1863 года. Был арестован в Варшаве и приговорен русским правительством к смертной казни, которую, однако, заменили ему вечной каторгой. С дороги в Сибирь он был возвращен и заключен в Шлиссельбургскую крепость, где пробыл семь лет. Из Шлиссельбурга его отправили в ссылку, на поселение в Среднюю Азию, в город Верный, Семиреченской области. Впоследствии он был поселен в Западной Сибири, где сошелся с ссыльными русскими революционерами и принимал деятельное участие в организации побегов из Сибири политических ссыльных. За это он еще раз поплатился многолетним тюремным заключением».

Возвратился из Сибири Б. Шварце зимой 1891-92 года. Записки свои о Шлиссельбурге издал на польском языке в 1893 году. Умер в Галиции, в конце 1904 года…

Н. Чужак

Оставь надежду у входа… (Данте)

– Приехали, барин!

Перед нами, словно огромная темная стена, стоит Ладога. Озеро как будто поднимается и силится закрыть собою горизонт. Так и ждешь, что вот вся эта громада воды рухнет на тебя. Даже яркое июньское солнце не в силах позолотить угрюмые волны. Они не блестят, а кажутся серой непрозрачной массой. Напротив нас, точно темный нарост на плоской поверхности озера, выступают прямо из воды стены крепости. Это и есть знаменитый в русской истории Шлиссельбург, где умерщвляли царей и где должны были гнить наиболее опасные из врагов Готторп-Гольштинской династии…