Читать книгу - "Тайны петербургских крепостей. Шлиссельбургская пентаграмма - Андрей Синельников"

Однако чугунные львицы уже изготовились к прыжку, и он не стал испытывать, так ли крепко держит его нить судьбы в своих руках Пряха. Умело уклонился от встречи с ними и отлетел на берег Невы рядом со стенами Лавры. Опять ему в голову пришла мысль о мировом веретене. Он вдруг понял, что это знаменитый Пулковской меридиан, 30–й меридиан, на котором и расположились все города, о коих упомянул Самарин. Он напрягся, вспоминая их. Вспомнил. Действительно, Мемфис, Фивы, Александрия, Константинополь (Стамбул), Киев, Петербург… Редактор мысленно увидел карту и приложенную к ней рейсшину. Все города находились на одной линии. Даже расстояния между ними были одинаковы. Где-то около 10 градусов, если считать по параллелям. «Смешно! – улыбнулся он, – И каждый город правит лет 300 не более. Надо будет эту тему покопать».

Лавра раскинулась по берегу Невы, словно напоминая ему, что она-то и есть первый монастырь Ордена «Нево», потому она и Невская Лавра. Как Киевская – в Киеве, Боголюбово – во Владимире, Ватикан – в Риме.

Очнулся он оттого, что «акула» стояла.

– Привал. Перекус, – бодро объявил Оператор.

– Вам не надоело жрать? – вдруг буркнул Редактор.

– Ты чего? Тебя какая муха укусила? – опешил Продюсер, – И смотришь-то, как те сфинксы на набережной.

Редактор глянул в боковое зеркальце. Действительно, в глазах у него была какая-то сумасшедшинка, какой-то отсвет красноватый.

«Не выспался, видать, – решил он, – Приеду домой отосплюсь. А на зубок надо, что-либо кинуть». Примирительно прогудел:

– Чего встали? Пошли, пожуем, чего бог послал…

Он сразу вспомнил: «А бог послал им нынче поросенка с хреном…».

К вечеру, раскидав пассажиров по домам, «акула» уползла в свою нору. Экспедиция окончена, и она могла отдыхать до следующего раза, пока не позовут в новую дорогу.

Продюсер и Оператор занялись доведением до ума рабочих материалов, отснятых в Питере, надеясь все-таки сделать из них фильм.

Издатель, став с этого момента не только Издателем, но и Олигархом, занялся делами, далекими от книг, истории и разных мистических штучек, настолько, насколько бывает человек культуры далек от денег, если он человек культуры.

Редактор остался один на один с мыслями обо всей этой эзотерике и ерундовине, что навалилась на них в Шлиссельбурге, а потом крутилась под ногами в Санкт-Петербурге весь следующий день.

Мысли эти не давали ему покоя, въедливо зудя в ушах как майские комары. Он не выдержал, обложился книгами и, сев у компьютера, погрузился в пучину всемирной информационной паутины, скромно называемой Интернет. Забрасывая сети в это море, он вытащил, на свое удивление, первую рыбку. Это были материалы об основателе польского Патриотического общества Валериане Лукашинском. Материалы слово в слово подтверждали то, что они узнали в Шлиссельбурге. А дальше все покатилось как снежный ком с горы.

К тому моменту, когда до сбора в Исторической гостиной любителей покалякать на такие темы и послушать отчет журналистов об экспедиции в Северную Пальмиру оставались сутки, куча материалов на полу его кабинета начала превращаться в небольшой Монблан. Голова шла кругом, и он принял соломоново решение:

– Гуртом и батьку легче бить! – вслух выпалил Редактор и уверенно отстучал в раздел «Объявления» на сайте журнала, – Сегодня на гостиной «Мистическая загадка Санкт-Петербурга и Шлиссельбурга».

Выполнив сей тяжкий долг, честно говоря, сбросив с плеч ответственность за все это, или, еще более честно говоря, ― переложив ответственность на плечи общественности, Редактор почувствовал облегчение. Откинулся в кресле и задремал, ощутив великое счастье.

Он увидел, как растворилась дверь и в кабинет вошел неизвестный с посохом в руке. У Редактора екнуло сердце. «Ожившая мумия фараона» – мелькнула мысль. Но, покопавшись в помойке своих знаний, он вспомнил, что именно так изображали на стенах древнего Мемфиса бога Птаха. Незнакомец действительно был завернут в погребальную пелену, борода убрана в специальную сетку. Надо лбом качалась голова змеи, обвившей своим телом плотную шапочку на его челе. Птах был не один. За спиной бога-творца и бога мертвых стояла его супруга Сехмет ― богиня войны и палящего солнца, грозное око бога Солнца Ра, целительница, обладавшая магической силой напускать болезни и излечивать их, покровительница врачей, считавшихся ее жрецами. Она носила имена Великая и Владычица пустыни. Ее голова львицы на изящной женской шее поворачивалась во все стороны, выискивая, нет ли опасности для ее божественного супруга.

– Человек, – не разжимая губ, произнес бог, – Тебе дано право увидеть это! Птах повернулся к богине войны и взял у нее из рук свиток папируса. Слегка развернул его.

– Это «Завещание бога Птаха». В нем повествуется о божественных откровениях, которые были даны мною египетским жрецам задолго до основания Белостенья, так назывался сначала Мемфис, древнейшая столица Египта, первый город на оси мира.

Он сделал неуловимое движение рукой. Папирус пропал, но в его руках появилась стопка глиняных табличек.

– В древнем царстве Аккада, задолго до Ассирии и Вавилона мудрые читали трактат «Огненные истины Рубрума». Это было тоже завещание, только записанное их письмом, известным вам как клинопись. Они считали, что эта мудрость спустилась к ним с небес. Люди смешны.

Он опять изобразил жест фокусника и явил на свет свиток с древнегреческими письменами.

– Античный философ Геродот связывал тексты бога Птах, мои тексты, с загадочной и древнейшей цивилизацией Атлантидой, выдуманной им. Он вообще был больше поэт, чем историк. Его товарищи по мудрствованию знали эти тексты как «Тайны подземного бога Аида», и связывали их со знаменитым путешествием Орфея. Поэты. Древние все были детьми и поэтами.

Бог, напоминающий ожившую мумию, повернулся к своей львицеликой жене, перебирая что-то у нее в руках, но продолжал говорить:

– На древнем Тибете эти знания известны как «Суть бытия», или на санскрите, языке древних монахов… как «Чакра-Муни». Будто бы, познав их, Сиддартху Гаутаму, принц древнего непальского княжества, в результате озарения испытал духовное перерождение и стал называться Буддой, что на санскрите значит «просветленный истиной».

Птах нашел то, что искал, повернулся к Редактору. В руках он теперь держал кипу бамбуковых палочек, связанных между собой странным образом, с нанесенными на них иероглифами.

– В древнем Китае символическое осмысление основных положений «Завещания Птах» было дано в древнейшем их основополагающем философском труде «Книга перемен», по-китайски «Идзин», – посох ударил об пол. В руках бога уже ничего не было. – Переводы, переводы, интерпретации и философские школы. Сколько всего наслоилось на мои мысли… Даже за последние два ― три столетия делались неоднократные попытки новых переводов и новых пониманий, – Птах вздохнул, совсем по-человечески. – К сожалению, ни одну попытку интерпретации текстов нельзя признать достаточно успешной. Но даже в ваше время мои мысли влияют на умы. Бэкон, Спиноза, Ломоносов, Вольтер, Спенсер, Геккель… В конце концов, ваш Булгаков, и их Юнг. Это все дети моих идей.