Читать книгу - "Повседневная жизнь этрусков - Жак Эргон"

Мы видели, что истоки могущества Этрурии были заложены ее минеральными ресурсами. Когда около 770 года до н. э. халкидяне основали на острове Питекусса (Искья) первый форпост, который вскоре станет опорной базой для их продвижения вглубь Кампании, они стремились к олову, меди и бронзовым слиткам из Центральной Италии. Контраст между обилием бронзовых изделий в гробницах Виллановы и почти полным их отсутствием в греческих гробницах геометрической эпохи (IX–VIII века до н. э.), синхронное начало греческой колонизации на Западе и расцвета цивилизации этрусков в VIII веке — вот основные данные, которые объясняют чудесное обогащение, проявившееся в гробницах восточного типа в Пренесте, Цере, Ветулонии и Популонии. Особенно Популонии, расположенной около современного Пьомбино напротив острова Эльба, «богатого неистощимыми залежами железной руды» (Вергилий), ставшей центром горного дела и металлургии и прозванной за это учеными Питсбургом античного мира.

Вся южная часть провинции Ливорно, вся область от Волатерры на севере до Масса-Мариттима на юге испещрены следами этой вековой деятельности, во многом угасшей к началу нашей эры, когда Страбон увидел на равнинах Популонии множество заброшенных рудников, но сохранившейся в других местах, например в Масса-Мариттима, лежащей на пути в Сиену. Этот городок, где великолепный кафедральный собор в романском стиле и дворцы XIII века неожиданно возникают за заросшим холмом, изрытым красными котлованами, — прекрасный пример сохранившегося процветания: разработка месторождений здесь возобновилась с 1830 года на том же самом месте, где их оставили древние.

В Кампилья-Мариттима, в десятке километров к северо-востоку от Популонии, с высоты птичьего полета еще явственно видны следы шахт, выкопанных в эпоху этрусков в поисках не только меди и железа, но и среброносного свинца и олова. Хорошо известно (исследования Жерома Каркопино и Роже Диона пролили свет на этот вопрос), что олово, необходимое литейщикам бронзы, обычно добывалось на далеких Касситеридах (острова близ Британии), на атлантическом побережье Бретани и Корнуолла, откуда его привозили корабли финикийцев, ревностно охраняя секрет, чтобы сохранить за собой эту монополию. С другой стороны, кельты ввозили олово в центральные области своей страны по дороге, проложенной, несомненно, по просьбе греков Массалии и обогатившей тех, кто проживал вдоль этого пути. Свидетельство тому — знаменитый кратер, шедевр греческой чеканки, обнаруженный в княжеской гробнице у границы Бургундии, и другие драгоценные предметы, найденные в 1953 году в Виксе, недалеко от Шатильон-сюр-Сена. Однако олово, как и медь, с которым оно соединялось обычно в соотношении 8—15 процентов, имелось и в самой Этрурии, в месторождениях, долгое время удовлетворявших нужды местного производства, о чем свидетельствуют шлаковые отходы у Кампильи, в местностях с говорящими названиями — Кампо делле Буке (Ямное поле), Ченто-Камерелле (Сто выемок), Кавина (Раскоп), — а также на острове Эльба.

Добыча меди предшествовала добыче железа: так было и в Восточном Средиземноморье, где железо до открытия закалки воспринималось лишь как метеорит, чудесным образом упавший с неба. Позднее, когда железо нашло широкое применение в быту, бронза приобрела священный характер, и это мы видим в многочисленных ритуальных предписаниях. Макробий говорит, что практически все предметы культа изготавливали из бронзы; сабинские жрецы и фламины Юпитера в Риме могли стричься только бронзовыми ножницами. Культ Тагеса у этрусков был связан с аналогичными запретами, и разделительную межу между городами проводили бронзовым лемехом. Кроме того, Антонио Минто отметил, что колесницы, найденные в Популонии, в некрополе Сан-Чербоне, были покрыты бронзовыми и железными пластинами, причем ажурные железные чешуйки были инкрустированы в бронзу наподобие деревянной мозаики: драгоценным металлом тогда считалось железо. В конце VII века до н. э., на исходе «восточного» периода, черная металлургия была еще редкостью и роскошью.