Читать книгу - "Дневники. Я могу объяснить многое - Никола Тесла"

Третье – задержка строительства была воспринята Морганом как вызов. Он установил срок в девять месяцев, я пообещал уложиться в этот срок, стало быть, через девять месяцев башня должна была передать первые сигналы. Но разве я, ничего не смыслящий в строительстве и архитектуре, мог предположить, что разработка проекта займет так много времени и что по ходу строительства в проекте придется кое-что изменить. (Мой страсбургский опыт в счет не идет, потому что простое здание вокзальной электростанции нельзя сравнивать с башней).

Разговаривать с Морганом всем всегда было трудно, такой уж это был человек, но в тот раз мне удалось сделать невозможное – удалось переубедить Моргана, уговорить выплатить до конца обещанные им 150 000 долларов. Я рассказал ему, что, для того, чтобы работы не прерывались, я вложил в дело все, что имел. Это было правдой. Я продал все, что только мог продать (включая и часть купленного участка), и забрал все деньги из банка. Кроме того, я сократил часть работников и вел только самые необходимые работы. Моргана на могла тронуть моя самоотверженность, потому что его вообще ничего не трогало. Он подумал, что если я вкладываю все, что имею, значит – дело того стоит, значит, я уверен в успехе, и немного смягчился. Морган пообещал выплатить оставшуюся сумму и напомнил мне, что сверх этого я не получу ни цента. В ходе разговора он спросил меня о подземной части башни и возможности передачи сигналов через Землю. Я ответил, что электромагнитные волны способны распространяться через Землю, но в дальнейшие объяснения вдаваться не стал. Морган же удовлетворился моим ответом и не стал задавать дальнейших вопросов.

Морган сдержал свое слово. Сверх обещанного я не получил ни цента. Я взывал к его разуму и одновременно пытался раздобыть деньги где-то еще, но все мои старания были безуспешными. Взывать приходилось в письмах, поскольку встречаться со мной Морган отказывался. В июне 1903 года я был в отчаянии. Самое большое дело моей жизни рушилось у меня на глазах, и я не мог ничего сделать. Башня и лаборатория опустели^[145]. Я понял, что у меня есть только один выход: посвятить Моргана полностью в мой замысел и согласиться на все его условия, чтобы иметь возможность довести дело до конца. Пусть моя «Мировая система» окажется под властью Моргана. Морган не вечен (на тот момент ему было 66 лет, а спустя 10 лет он скончался), к тому же вряд ли ему позволят единовластно распределять энергию по всему миру. Так уговаривал я себя. В начале июля я написал Моргану письмо, в котором посвятил его во вторую часть моего плана^[146]. Я был вынужден это сделать. Я почувствовал облегчение, признавшись в своем вынужденном обмане, и я надеялся, что «Мировая система» заинтересует Моргана. Но я ошибся. Морган ответил, что не склонен предоставлять мне дальнейших ссуд. Я еще не раз писал ему письма (я писал их в минуты наивысшего отчаяния, а после стыдился этого), но результат был тот же самый.

«Вам повезло, что у вас нечего отбирать, а то Морган непременно бы сделал это», – сказал мне Астор. По мнению Астора, у меня нечего было отбирать, но на деле Морган отобрал у меня самое дорогое – мою «Мировую систему».

Я сконцентрировал свои силы на разработке турбинных двигателей, мощных и небольших по размерам. Двигатели, в случае успеха, могли принести такой доход, которого мне могло хватить на завершение проекта «Мировой системы».

Не стану описывать подробно, какие усилия я предпринимал для того, чтобы довести свой проект до конца, но все было безуспешно, поскольку репутация моя сильно пострадала (Морган приложил к тому руку), и все мои разъяснения не могли перевесить того обстоятельства, что сам Морган счел мой проект бесперспективным. Но в 1912 году у меня появилась надежда. Некоторое время мои разработки турбинных двигателей^[147] финансировали Хэммонды, отец и сын. Точнее говоря, сын^[148], очень талантливый молодой человек, заинтересовался моими изобретениями, а отец давал деньги. Я не раз рассказывал Хэммонду-младшему о «Мировой системе». Он интересовался ею и соглашался со мной в том, что этот проект имеет большое будущее. Несколько раз он пытался уговорить отца профинансировать проект, но Хэммонд-старший колебался. Можете представить мою радость, когда весной 1912 года Хэммонд-младший сказал мне, что его отец готов профинансировать проект, только прежде он хочет встретиться с Морганом. Это было разумно, потому что Морган формально оставался в деле. Встреча состоялась, но чем она закончилась, я не знаю. Могу предположить, что Морган или отговорил Хэммонда-старшего от участия в моем проекте, или надавил на него, чтобы тот отказался. После встречи оба Хэммонда резко оборвали общение со мной. Согласно договоренности между нами, они должны были дать мне на работы по созданию турбинных двигателей 28 000 долларов, но до того момента, как наше общение прервалось, я получил только 18 000. На звонки отвечали посторонние люди, на письма не отвечали вообще, за исключением одного случая, когда мне написал брат Джона-младшего Харрис. Он упрекнул меня в задержке создания турбины! Хорошее дело! Мне не дают денег на завершение работ и меня же упрекают в том, что работы не завершены! Если бы я не знал от Джона-младшего, что его брат Харрис – трезвенник, то я бы решил, что он писал письмо мне, будучи пьяным. Когда бы я ни явился в контору Хэммонда-старшего, я всегда слышал одно: «Босса нет и сына тоже нет». Унижаться до того, чтобы подстерегать их у входа в контору, мне не хотелось. Я истолковал происходящее как прекращение нашего сотрудничества. Виновником этого я считаю Моргана. Хэммонд-старший колебался несколько лет, прежде чем решиться финансировать мой проект. Решения, принимаемые столь не сразу, обычно бывают твердыми. Кто, кроме Моргана, мог его отговорить? Морган не хотел участвовать в моем проекте, но и не хотел допускать к нему других дельцов.

Морган умер в апреле 1913 года. После его смерти я предпринял последнюю (и тоже безуспешную) попытку найти финансирование для «Мировой системы». Остается надеяться только на то, что мой замысел будет реализован следующими поколениями.