Читать книгу - "Атаман всея гулевой Руси - Николай Алексеевич Полотнянко"

таким образом стал ему названым братом. Разину крестное родство с высокородным князем весьма польстило, а Семёну Львову оно вскружило голову до такой степени, что он не мог ни о чём другом думать и говорить, как об атамане, которого он ждал в Чёрном Яру.

Поверенным своих чувств к Стеньке Львов избрал немца Людвига Фабрициуса, который в качестве поручика находился на царской службе в Московии, человека весьма проницательного и хитрого. Он был готов без всяких признаков усталости выслушивать часами излияния князя, удивляясь лишь тому, как это может русский вельможа подружиться с разбойником. У них, на Неметчине, такое было невозможно, там дворяне с разбойниками не водились, а вот разбойниками становились, и довольно часто.

– Ты представить себе не можешь, Людвиг, какой это самородок! – восторженно говорил Львов. – Могучий, как Самсон, при мне громадного быка как хватил кулачищем по лбу, что тот даже не поспел взмыкнуть, грохнулся наземь и тут же испустил дух! А ты бы слышал, как он поёт, диакон Илларион из Троицкого монастыря по сравнению со Стёпой – комар писклявый! О щедрости его ты, конечно, наслышан. Не моргнув поставил передо мной корзину алмазов, выбрал самый крупный и подарил. Я затем дал посмотреть камень знающим людям, так те его оценили в три тысячи рублей! Стёпа тебя полюбит, Людвиг, немцы ему нравятся своей честностью.

– О, я, я, то есть да, – отвечал Фабрициус, вовсе не мечтающий попасть в руки самому знаменитому в Московии вору, о кровавых проделках которого он был наслышан. – Я буду ему нравиться. Только где я его увижу?

– Скоро он будет здесь, – говорил князь Львов. – То, что ты увидишь, выше всякой моей хвалы. Давай поднимем чары за скорый приход моего крестного брата!

Князь отправился в поход не пустой, а взял с собой несколько бочонков заморского вина, он знал, что Стенька падок на сладкое. Были для него припасены и подарки: чуга из лазоревого атласа, штаны из китайского тяжелого шёлка и сапоги с голенищами из куланьей шкуры на высоких золотых каблуках.

Но вот и пришла первая весть о Разине. В шатёр к князю просунул голову его доносчик Филька.

– Казаки подошли к валу, смущают стрельцов на измену!

Львов толкнул в плечо изрядно захмелевшего Фабрициуса.

– Вот и дождались Степана Тимофеевича! – радостно вскричал он. – А где атаман?

– Казаки кричат, что он Волгой идёт, на стругах, – доложил Филька. – Завтра будет.

– Пошли, Людвиг, глянем на казаков, – сказал князь и потянулся за сапогами.

Три тысячи стрельцов и охочих вольных людей стояли и сидели на валу вокруг Чёрного Яра, а перед ними, поднимая сухую глинистую пыль, скакали и рысили на своих конях казаки, задирая государевых людей насмешливыми выкриками.

– Ступайте к нам, астраханцы! Хватит воеводам сапоги вылизывать! Эй, хилоногие и кислопузые, кто на коня влезет, того атаман пожалует казачеством!

Появление Львова вызвало у казаков злобное ликование, они начали князя лаять и поносить, суля ему скорую погибель.

– Не бывать тому! – затопал ногами Семён Иванович. – Всем ведомо, что атаман мой названый брат, и с вас взыщется атаманом, ужо попробуете от него палок!

Для многих казаков это известие было в новинку, они прикусили языки, а тут к валу выехал есаул Корень, и чудо: приветствуя князя, приподнял свою шапку.

– Будь здрав князюшка, Семён Иванович! – сказал есаул. – Велишь сейчас ворота открыть или будешь поджидать Степана Тимофеевича?

Услышав такое, князь Львов поперхнулся и упрекнул себя в несдержанности: за то, что он крестный брат вору, государь может и помиловать, а за прямую измену пощады не будет. И он, цепляясь за Фабрициуса, скатился на крепостную сторону вала.

Стрельцы шумели всю ночь, вопрос о переходе на Стенькину сторону был решён сразу и бесповоротно, спорили об одном – хватать своих начальных людей сейчас или ждать прихода Разина. Так и проспорили всю ночь, а все стрелецкие головы, сотники и полусотники, не имея возможности бежать, молились, а некоторые при этом и плакали, вспоминая своих любимых и близких.

В воеводском шатре тосковал Фабрициус, вино его уже не веселило, близость грозного вора опаляла его молодую душу ознобом страха.

– Дозволь мне уйти, князь, в Астрахань, – сказал он, искательно взирая на воеводу.

– Степан немцам дурна не сделает, – отмахнулся от поручика Львов. – Ты мне лучше поведай, как на Неметчине один воевода сдается другому? У нас ведь порядки дикие, мигом забьют в колодки, будь ты и Рюриковых кровей.

– Доннер ветер! – изумился Фабрициус. – Ты надумал сдаваться названому брату?

– Сила силу ломит, – усмехнулся Львов. – Не кидаться же мне ему на шею при всех людях. Москва далеко, но всё ведает.

– У нас воевода подает другому воеводе свою шпагу в знак того, что согласен на сдачу в плен.

– А ну, покажи! – оживился князь. – Бери мою саблю и показывай!

Фабрициус взял в руки княжескую саблю, вынул клинок из золочёных ножен, повернул его рукояткой к Львову и, церемонно поклонившись, подал.

– Ловко! – восхитился Семён Иванович. – Мастаки вы, немцы, приплясывать. А ну, я!

Взяв саблю, он сделал несколько неловких движений и, остановившись, почесал затылок.

– Нет, не годится. А вот ты, Людвиг, спляши по-немецки перед Степаном Тимофеевичем, он тебя пожалует.

С первыми лучами солнца перед Чёрным Яром появились разинские струги, и стрельцы, не сговариваясь, накинулись на своих начальных людей. Стрелецкие головы, сотники и полусотники были схвачены, связаны и свалены кучей посреди крепости. Их участь должен был решить Разин.

Доносчик Филька тотчас доложил о стрелецком бунте Львову, тот побледнел и затаился с Фабрициусом в шатре, который стрельцы обходили стороной, но бросали на него алчные взгляды. Князь был богат, и у него было чем поживится. От грабежа и убийства воеводы стрельцов удерживал слух о дружбе между Львовым и атаманом.

Разинские струги и лодки подошли к берегу, где их встречали стрельцы и казаки Корня. Образовалась огромная толпа в десять тысяч вооружённых людей, которые радостно кричали и размахивали оружием, всё смешалось, но появление Разина утишило всех. Атаман стоял на борту струга в своей лучшей одежде: на плечах расстёгнутая ярко-зелёная чуга с золотыми по рукавам и подолу вошвами, на нём были камчатые цвета засохшей крови широкие штаны на наборном с золотыми бляхами поясе, который Стенька сорвал с нахичеванского хана, сапоги украшали вделанные в носок и в пятку крупные алмазы самой чистой воды, за пояс была заткнута тяжёлая от золота и драгоценных камней сабля.

– Со встречей, дружьё! – возгласил Разин так мощно, что паривший в небе коршун от испуга свалился с высоты и захлопал крыльями. – Низкий поклон астраханцам от