Читать книгу - "Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции (1914–1918) - Владислав Аксенов"

Пропаганда продолжала развивать миф о всеобщем патриотическом настроении, ухватившись за очередное событие: 20 июля Николай II, подписав манифест о вступлении России в войну, вышел на балкон Зимнего дворца поприветствовать собравшуюся толпу. Газеты писали, а впоследствии повторяли и современники, что при виде императора стотысячная толпа, занявшая всю Дворцовую площадь, в один миг опустилась на колени и запела национальный гимн. «Русский инвалид» сообщал: «Государь Император и Государыня Императрица изволили выйти на балкон Зимнего дворца, где единодушно были приветствуемы собравшимся на площади стотысячным народом. Когда Их Величества вышли на балкон, весь народ опустился на колени; национальные флаги склонились и пение гимна „Боже, Царя храни“ и громовое „Ура“ огласили площадь. Государь Император и Государыня Императрица изволили милостиво отвечать на приветствия народа наклонением головы»^[322]. Иллюстрированный журнал «Нива» опубликовал семь фотографий манифестации на Дворцовой площади 20 июля, снабдив их подписью «Стотысячная масса народа, опустившись на колени, со склоненными национальными флагами, приветствует царя гимном и громовым „ура“»^[323]. Показательно, что, упоминая о манифестации на Дворцовой площади, «Вечернее время» сокрушалось по поводу того, что там было слишком много полиции, конных офицеров и общей показушности. В заметке «Не профанируйте духа народного» корреспондент акцентировал внимание читателей на том, что «народа сюда никто не привел… Ему не надо показывать путь ни к храмам, ни ко дворцу… Он сам идет туда, движимый одними и теми же мыслями и чувствами»^[324]. При этом автор раздражался гарцевавшими на конях офицерами, что, по его мнению, создавало впечатление заранее спланированного мероприятия, хотя и нет сомнения в том, что значительная часть обывателей пришла на Дворцовую площадь по собственному желанию, зная о предстоящем оглашении царского манифеста.

События 20 июля 1914 г. на Дворцовой площади стали центральным элементом позднейшего конструирования мифа о всеобщем патриотическом подъеме 1914 г., причем количество манифестантов иногда увеличивалось вдвое. В работах некоторых современных исследователей также встречаются сильно завышенные цифры, поспешно заимствованные из периодики того времени. Так, О. Р. Айрапетов говорит более чем о четверти миллиона человек, М. Стокдэйл приводит чуть более «скромную» цифру — 200 000^[325]. Вместе с тем изучение многочисленных фотографий, сделанных в тот день на Дворцовой площади с разных точек фотографами ателье К. Буллы, вызывает как минимум три вопроса: какова была численность толпы, имел ли место факт массового коленопреклонения, была ли эта акция спланирована заранее.

Начнем с того, что, по официальным данным, максимальная вместимость Дворцовой площади составляет около 100 000 человек, в то время как на всех фотографиях, сделанных 20 июля 1914 г., видно, что передний край толпы находится примерно на середине расстояния от Александровской колонны до фасада Зимнего дворца^[326]. При этом ракурс большинства снимков, сделанных от дворца, не позволяет оценить ни плотность толпы, ни ее дальний край. Некоторые фотографии, в том числе те, которые публиковались в «Ниве» и других иллюстрированных периодических изданиях, создают впечатление, что собравшиеся тесно стоят друг к другу вплоть до арки Генерального штаба. В действительности это не так. На снимках тылов толпы, сделанных с противоположной стороны, видно, что люди стоят не плечом к плечу^[327]. Плотные ряды доходили лишь до Александровской колонны, а далее до арки Генерального штаба любопытствующие обыватели прогуливались свободно. С учетом того, что площадь была занята народом лишь наполовину и что толпа на периферии была редкой, едва ли можно говорить, что там собралось более 25 000 человек.

Следует отметить, что в память о манифестации 20 июля была выпущена открытка «Война России с немцами. День объявления войны», ставшая одним из первых образцов визуальной патриотической пропаганды. Художник, по-видимому, находившийся в тот час на Дворцовой площади, запечатлел редкие ряды «патриотов». Вместе с тем, чтобы не выбиваться из патриотического тренда, он изобразил многочисленные национальные знамена в толпе, что противоречило истине.

Фотодокументы демонстрируют, что флаги, транспаранты и портреты царя держали в руках немногочисленные «союзники» (несколько десятков человек), стоявшие в первом ряду перед дворцом, которые к тому же были отделены от основной массы народа полицией. В толпе же, кроме поднятых шапок, никаких иных жестов приветствия не наблюдалось. Также газеты преувеличили количество коленопреклоненных в момент выхода императора на балкон. Фотографы, снимавшие манифестацию с разных точек Дворцовой площади, засвидетельствовали коленопреклонение лишь все тех же «союзников», да и то не всех. Никакого массового, общенародного опускания на колени не было — это обстоятельство вряд ли бы осталось без внимания многочисленных фотокорреспондентов. Мероприятие закончилось проходом по площади запасных, направлявшихся в казармы.

Ил. 1. Первый ряд из членов Союза русского народа на Дворцовой площади 20 июля 1914 г. Иллюстрированная почтовая карточка

Ил. 2. Война России с немцами. День объявления войны. Иллюстрированная почтовая карточка

Изучив сохранившиеся фотодокументы, можно реконструировать расположение групп людей в тот день. Реконструкция демонстрирует, что, как ни старались сотрудники «Вечернего времени» доказать обратное, манифестация 20 июля была организована и срежиссирована (ил. 3). Основная масса народа выполняла роль статистов, в то время как отделенные от нее кордоном полиции группы «союзников», запасных солдат, офицеров создавали видимость патриотического экстаза. Большинство обывателей демонстрировали те же смешанные чувства, что и во время манифестаций 18 и 19 июля: любопытство, тревогу, восторг и неприятие начавшейся войны. Правда, свидетельств, что в тот момент на площади пели «Варшавянку» или «Рабочую Марсельезу», звучавшие на Невском накануне, нет, но это не значит, что протестные настроения петербуржцев за сутки исчезли.