Читать книгу - "В объятиях XX-го века. Воспоминания - Наталия Дмитриевна Ломовская"

Боже, какая же я была наивная и простоватая маленькая девочка. Но из песни слова не выкинешь. Самое главное, что события в письмах описываются в то далекое время прямо по горячим следам, а не по воспоминаниям через десятки лет, оказывается, того же самого, но совсем другого человека.

А вот и автор приведенных в этой главе и чудом сохранившихся писем из детства автора этих воспоминаний (Н. Л.).

Трое в лодке. Догадайтесь, кто? Крым, Евпатория, 1948 год. Папа приехал в отпуск из Германии.

Моя мама, Эмма Григорьевна Ломовская (справа) со студентами, поступившими на биолого-почвенный факультет МГУ в 1948 году.

1949 год. Мы отдыхаем с мамой в Крыму в Алупке-Саре. Папа ещё не вернулся из такой длительной командировки в Германию.

От издателя

Москва, 1949 год. Пищепромиздат.

С иллюстрациями.

Здесь содержатся основные сведения по биологии и промыслу рыб бывшего СССР. Это издание служит приложением к атласу “Промысловые рыбы СССР” (к каждому рисунку в нем читатель может найти в книге достаточно полную характеристику рыбы), но может использоваться отдельно как справочник.

Описания рыб представляют самостоятельные очерки, состоящие из однотипно написанных разделов, что облегчает наведение справок по отдельным вопросам биологии и промысла. Эти очерки показывают богатство промысловой ихтиофауны нашей стран и пути ее практического использования.

Содержание

Введение.

Указания к пользованию книгой “Промысловые рыбы СССР”.

ОПИСАНИЯ РЫБ.

Миноговые. Сельдевые акулы. Колючие акулы. Скатовые. Скаты-хвостоколы. Осетровые. Сельдевые. Анчоусовые. Лососевые. Хариусовые. Корюшковые. С аланксовые. Щуковые. Чукучановые. Карповые. Вьюновые. Сомовые. Угревые. Саргановые. Макрелещуковые. Полурыловые. Тресковые. Колюшковые. Кефалевые. Атериновые. Змееголовые. Центрарховые. Серрановые. Окуневые. Луфаревые. Ставридовые. Горбылевые. Спаровые. Смаридовые. Султанковые. Губановые. Зубатковые. Бельдюговые. Песчанковые. Волосохвостовые. Скумбриевые. Пеламидовые. Головешковые. Бычковые. Скорпеновые. Терпуговые. Бычки-рогатки, или подкаменщиковые. Байкальские широколобки. Пинагоровые. Тунцовые. Калкановые. Камбаловые.

Думаю, что папа (Д. В. Шаскольский) и мама (Э. Г. Ломовская) сфотографировались после приезда папы из командировки в Германию, наверное, в самом конце 1949 или в начале 1950 года. Чувствуется, что оба довольны окончанием такой длительной разлуки. В то же время, представляется, какой нелёгкий груз пронесли они в первое десятилетие их совместной жизни, хотя, слава богу, оба остались живы.

Взрослею (я, Н. Л.), 1951 год. Отдыхаем под Полтавой. Живём у хозяев с полным пансионом. Даже сейчас вспоминаю, как вкусно и недорого они нас кормили.

Н. Д. Ломовская, 1955 г.

Глава 7

Посвященная памяти моих родителей — Э. Г. Ломовской и Д. В. Шаскольского

Возвращусь еще ненадолго к более раннему периоду нашей жизни, может быть, немного повторюсь. Кроме уже приведенных маминых писем, практически, никаких других документов той эпохи у нас не сохранилось. Причина — наше полное непонимание необходимости описания событий уходящих жизней наших родителей и наших. Мои родители не выбрасывали многих свидетельств их жизни, но и не оставили ни воспоминаний, ни дневников, ни оформленного архива. Единственное, что мама сделала по моей просьбе, — это она подписала имеющиеся в нашей семье фотографии. О том, чтобы написать воспоминания, даже мысли ни у неё, ни у папы не возникало. Так же, как и у меня, её попросить об этом. Я думаю, у нее бы это получилось, судя по приведенным здесь письмам. Когда она ушла с работы по болезни в 1978 г., она до самой своей кончины в 1985 г. очень страдала, что осталась не у дел, как и многие люди ее поколения, но времена для воспоминаний еще не наступили. Наш внезапный отъезд в Америку (на сборы был только один месяц без отрыва от работы) усугубил ситуацию. Взять с собой можно было только очень ограниченное число вещей, т. к. первоначально планировалась только годовая командировка, а не отъезд в эмиграцию. Как я уже упоминала, помогает папина трудовая книжка, которая позволяет восстановить последовательность событий. Так что при описании нашей жизни, практически, приходится полагаться только на память, которая меня часто подводила и подводит. Конечно, если бы не наш внезапный отъезд (если бы да кабы), я надеюсь, но совсем в этом не уверена, что мне пришла бы в голову мысль привести в порядок их архив, но это потребовало бы очень больших усилий, таких же, как и труд по написанию этих воспоминаний. Некоторые документы и фотографии мы успели перед отъездом оставить Лёниной сестре Мире, и она хранила их вплоть до нашего приезда в Москву в 2010-м году.

Мама с папой никогда не стремились купить дачу под Москвой, предпочитая каждый год отдыхать в разных местах, и целый год копили деньги на отпуск. В один из отпусков отдыхали под Батуми, увидели, где прошло детство и юность Э. И. Адировича, провели отпуск в субтропиках с растущими там эвкалиптами. Батуми показался мне тогда таким провинциальным городом, даже не верилось, что в нём провел годы своей молодости дядя Эмма. Но на то и российская провинция, которая подарила миру столько талантливых людей! Потом в Калифорнии запах эвкалиптов сразу вернул меня в ту далекую поездку под Батуми.

Летние каникулы до отпуска родителей я проводила или на рыбхозе с папой или на даче, которую снимала моя тетя Майя (М. П. Шаскольская) в поселке Луцино под Звенигородом. Об этом я уже писала. Впоследствии комнату соседей в квартире Марианны Петровны удалось обменять, и в ней стала жить Екатерина Николаевна Драгунова — автор известного учебника английского языка. Она пережила ленинградскую блокаду, и я помню, что она всегда работала лежа. Я думаю, что она после ареста матери Марианны Петровны принимала какое-то участие в ее судьбе. Приезжала в Луцино и моя мама, которая наведывалась и на Звенигородскую биостанцию, заходила к Скадовским, так как дружила с дочерью С. Н. Скадовского Ниной Сергеевной Строгановой (Скадовской).

С. Н. Скадовский (1886–1962) был основателем Звенигородской биологической станции и зав. кафедрой гидробиологии биофака МГУ. Нина Сергеевна и ее муж Николай Сергеевич Строганов работали на биофаке, а в 30-е годы он был сотрудником кольцовского института. Так что им было что вспомнить. Мы с дочерью Строгановых Мариной провели под Звенигородом пару зимних школьных каникул. Зима под Москвой для двух городских девочек была такой красивой!