Читать книгу - "Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости - Николай Коняев"

Еще валялись на Красной площади трупы Григория Отрепьева и Петра Басманова, а воровского патриарха Игнатия уже лишили сана и заключили в Чудовом монастыре. В вину ему вменялось нарушение православных обрядов во время коронации и бракосочетания самозванца с Мариной Мнишек.

Теперь надобно было избирать и нового царя, и нового патриарха.

Московским вельможам, замешанным в свержении Годуновых и службе романовскому холопу, хотелось выбрать царем такого же, как они, измаранного клятвопреступлениями боярина, который не мог бы потом попрекнуть их. Подходили для этого и обласканные самозванцем Романовы, и князь Василий Голицын, который удавил со стрельцами царя Федора Годунова и его мать – царицу Марию…

Но был еще и князь Василий Шуйский…

Портреты его у историков романовской эпохи всегда почему-то смахивают на карикатуру. Одни из них рисовали Шуйского толстым («Роста малого, толст», – утверждал Н.М. Карамзин), другие – тощим («Худенький, приземистый, сгорбленный старичок», – говорил Н.И. Костомаров), но всегда, хотя будущему царю было чуть больше пятидесяти лет, изображали стариком. И всегда – несановитым и некрасивым. Всегда – с большим, широким ртом; с подслеповатыми, больными глазами…

Еще большую суровость проявляли историки в оценке моральных качеств Шуйского… «Донельзя изолгавшимся и изынтриговавшимся» называл его В.О. Ключевский. «Мелочной, скупой до скряжничества, – говорил про Шуйского Н.И. Костомаров, – завистливый и подозрительный, постоянно лживый и постоянно делавший промахи, он менее, чем кто-нибудь, способен был приобресть любовь подвластных, находясь в сане государя».

Спору нет…

Из-за небольшого роста князь Шуйский мог казаться полноватым, почти толстым. Испорченные неумеренным чтением глаза действительно быстро уставали и часто бывали красными. Шуйский вполне мог казаться подслеповатым…

Он очень бережливо относился к государевой казне, иногда бывал мелко, не по-царски, скуп. Особенно удручала бояр скупость Шуйского, когда они сравнивали ее со щедростью Григория Отрепьева, который в три месяца своего правления сумел практически опустошить государеву казну, скопленную за несколько веков московскими государями^[39]…

Все это так…

Сложнее с лживостью.

Разумеется, изображать человека, вся жизнь которого протекала возле трона, образцом прямоты и простодушия было бы неосмотрительно.

Но не будем забывать, что это ведь Василий Шуйский обличил самозванца. И это всё меняет. Человека, поднявшегося за правду на плаху, уже невозможно назвать лжецом, даже если он когда-то и говорил неправду.

Кроме того, встречая суровые отзывы о царе Василии Шуйском, не нужно забывать, что большинство историков XIX века почитало либеральный атеизм главной духовной ценностью, а православное самосознание русского народа считало неискренним и лживым. Неискренностью они называли и тот мистицизм, без которого трудно представить себе Василия Шуйского. Чрезвычайно умный и начитанный, он простонародно искренне верил в чудеса и чародейства. Это тоже трактовалось как лживость…

Подобные оценки, разумеется, далеки от истины.

Гораздо более точной представляется нам характеристика, данная Василию Шуйскому А.С. Пушкиным: «Il montre dans l`histoire un singulier melange d`audace, de souplesseet de force de caractere»^[40].

Чтобы обнаружить смелость и силу характера, а заодно разумность и предусмотрительность в действиях Василия Шуйского, достаточно только отказаться от нелепой привычки во что бы то ни стало, даже вопреки исторической истине, защищать доброе имя Романовых…

«По убиении расстриги, – вздыхает ангажированный врагами Василия Шуйского летописец, – бояре начали думать, как бы согласиться со всею землею, чтобы приехали из городов в Москву всякие люди, чтобы выбрать, по совету, государя такого, который бы всем был люб. Но Богу не угодно было нас помиловать по грехам нашим: чтобы не унялась кровь христианская, немногие люди, по совету князя Василия Шуйского, умыслили выбрать его в цари».

Так, наверное, и было…

Москвичи еще слишком хорошо помнили, что сановитый Голицын, командуя полком правой руки под Кромами, перешел на сторону самозванца и участвовал в бесчеловечной расправе над Годуновыми, а помаргивающий красноватыми глазами Шуйский бесстрашно обличал самозванца, стоя перед плахой на Лобном месте!

Москвичи не успели еще позабыть, как осанистый красавец Филарет (Романов) принимал знаки митрополичьего достоинства из воровских рук, а сгорбленный книгочей Шуйский поднимал против самозванца восстание, и это за ним шли в Кремль восставшие москвичи, чтобы уничтожить объявленного царем романовского холопа!

Верховные бояре тоже помнили, что в глазах народа эти достоинства превозмогут сановитость и осанистость, и решили перехитрить народ.

19 мая 1606 года бояре вышли к народу, что с раннего утра толпился на Красной площади, и предложили избрать патриарха, который встанет во главе временного правления и разошлет грамоты, созывающие «советных людей» из русских городов для выборов царя.

Расчет был простым.

Бояре собирались поставить в патриархи Филарета, и этот свой патриарх помог бы избрать им своего царя.