Читать книгу - "Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946 - Дмитрий Ломоносов"

При всей своей богатырской грубоватости, как это часто встречается у сильных людей, он оказался природно добрым, а по отношению к своим родным — даже нежным человеком.

— Сестренка у меня замечательная, работящая и красавица! Вот тебе бы, Митя, такую женку: она тебя и обстирает, и обошьет, и накормит, и ублажит! А ты валяй, занимайся своей наукой, вижу, ты туда стремишься. Скоро войне конец, после Сталинграда фриц вряд ли опомнится, коли будем живы, приезжай, повенчаю!

Увы, как и сотни других мимолетных, хотя, казалось, тесных дружественных связей, основанных на взаимной симпатии и взаимопомощи, и это знакомство вместе с именем его носителя осталось тенью в прошедшем времени, о чем остается лишь сожалеть.

Думаю, уместно сделать здесь небольшое отступление, рассказав о феномене морских бригад, их в годы войны именовали морской пехотой.

— И шо ты трясэшься, як матрос на кобыле! — орал на меня, только начавшего осваивать искусство верховой езды, помкомвзвода в ковровском запасном кавалерийском полку.

Вредный был мужик, но конник отменный. Я принимал как должное его раздражение: никак не получалось у меня «облегчаться», попадая в такт бега коня при езде рысью, «облегчаться» — приподниматься в стременах через конский шаг, амортизируя удары о седло. Не видел лишь смысла в том, почему именно «моряк на кобыле». Вероятно, в глазах потомственного казака моряк на коне выглядит карикатурно. А мне моряки представлялись особенно героическим, «элитным», как теперь говорят, родом войск.

Это впечатление сложилось еще в 1941 году в прифронтовом Ростове.

Недалеко от моего дома на углу Почтового переулка и главной улицы города — Энгельса — в здании одного из факультетов университета разместилась эвакуированная из Одессы часть военно-морского училища. Своим бравым видом, слаженностью строя, отточенностью строевого шага, красивой аккуратной формой, вооруженные новыми винтовками СВТ с кинжальными штыками, моряки привлекали к себе внимание прохожих. И пели они замечательно, явно не только уступая требованию командира «Запевай!», а с удовольствием и со вкусом.

Строй моряков еще далеко, в двух-трех кварталах, а уже доносится залихватская песня:

Запевала:

Распустила Дуня косы,

А за нею все матросы!

Хор:

Э-э-эх, Дуня, Дуня-я!

Дуня — ягодка моя!

Вблизи импровизированной казармы, вероятно, считалось, что фривольным песням не место, и звучало:

Эх, махорочка, махорка,

Породнились мы с тобой.

Вдаль глядят дозоры зорко.

Мы готовы в бой!

Мы готовы в бой!

Прошло несколько десятков лет, а у меня перед глазами, как наяву, эта картина — строй бравых, веселых, несмотря на мрачную обстановку в прифронтовом Ростове, молодых парней в черных бушлатах с развевающимися ленточками бескозырок.

И вот в как-то в конце октября или в начале ноября 1941 года, проходя по дороге в техникум мимо казармы моряков, я увидел там у входа вместо флотского часового пожилого красноармейца в буденовке и старой шинели с трехлинейкой у ноги. Моряков куда-то отправили.

По слухам, распространявшимся в городе, источником которых были многочисленные раненые, прибывавшие с близкой передовой в госпитали, бригаду военно-морских курсантов «бросили» на ликвидацию одного из плацдармов на левом берегу реки Миус, захваченного немцами. На рано выпавшем в этом году снегу черные бушлаты моряков делали их отличными мишенями, и почти все они полегли под шквальным минометно-пулеметным огнем противника.

Миус-фронт — это название хорошо известно германским военным историкам. Почти два месяца здесь в 1941 году оборонялись, защищая Ростов, войска Красной армии. И уже после Сталинграда и освобождения Ростова с 10 февраля и до середины августа 1943-го здесь снова проходила линия фронта. И снова здесь принимали участие в боях морские бригады. Считается, что здесь погибло более 140 тысяч бойцов и командиров Красной армии, включая десятки тысяч моряков.

Как и на других местах былых сражений, здесь до сих пор лежат кости неопознанных и незахороненных участников боев. Немногочисленные энтузиасты поисковых отрядов Ростовской области и прилегающих районов Украины, практически не получая государственной поддержки, занимаются поиском, опознанием, перезахоронением погибших с установкой памятных знаков.

Морские бригады принимали участие в боях на самых ответственных участках фронтов Отечественной войны, и их особенные отвага, мужество и самоотверженность стали легендой.

В 1941 году моряки участвовали в боях в своей привычной морской форме, не соответствующей элементарным требованиям маскировки. В дальнейшем их стали переодевать в пехотную форму, но они умудрялись сохранить или тельняшку, которую, застиранную и много раз чиненную, носили под нательной солдатской рубахой, или флотский ремень с пряжкой-якорем.

Вот еще одна, почти забытая песня бойцов морских бригад:

Эх, моя тельняшка фронтовая,

Частые полоски на груди,

Белые, как пена штормовая,

Синие, как море впереди.

Ветер дует с норда или с веста,

Но едва доходит до тебя,

Сразу затихает — и ни с места,

Вот как защищаешь ты, любя.

Припев:

Эх, тельняшка,

Матросская рубашка,

Ты зимой и летом хороша.

Знать, недаром

Бушует пожаром

Под тобою морская душа.

А когда деремся мы на суше,

Вдалеке от моря своего,

В новых гимнастерках чуть потуже,

В остальном же, право, ничего,

Ничего, что форма не такая,

Что не льются ленты позади, —

Все равно душа у нас морская

И, как встарь, тельняшки на груди!

Чем можно объяснить выдающиеся боевые качества бойцов морских бригад?

Рискуя вполне обоснованно быть обвиненным в дилетантизме, выскажу несколько соображений, порожденных собственными наблюдениями и многочисленными беседами со сверстниками-ветеранами.

Огромную, иногда и решающую роль в боевой обстановке играла личность и поведение командира. Флотские командиры морских бригад формировались службой на боевых кораблях. Там судьбы командира и экипажа тесно связаны: гибель в бою корабля — гибель и экипажа, и его командира.

И, оказавшись на суше, эти командиры сохраняли усвоенные ими правила поведения в бою. Они не гнали в бой своих подчиненных, как пехотные комбаты и командиры полками, а вели их. С другой стороны, рядовые матросы и старшины привыкли полностью доверять своим командирам, от профессионализма и мужества которых зависела их жизнь. Предполагаю, флотские командиры были более образованными, нежели пехотные: корабельная служба требовала специальных знаний и инженерной подготовки. Это, в свою очередь, придавало им авторитета.