Читать книгу - "Уцелевшая. Она не пала духом, когда война забрала всё - Адива Гефен"

Завтрак состоял из ломтика хлеба и чашки жидкого чая. Каждому было поручено внести свой вклад в общее благо. Повара готовили, плотники помогали делать опоры для бункеров и мастерить временную мебель, которую можно было немедленно разобрать, портные прикладывали большие усилия, чтобы залатать дыры на тяжелых пальто, но больше всего работы было у сапожников. Им приходилось постоянно изобретать новые способы починки изношенной обуви.

Бойцы тащили в лагерь разные материалы, захваченные в деревнях, чтобы можно было сделать из дерева новый каблук или заделать дыру в подошве.

Сварщики и кузнецы были заняты ремонтом оружия, чтобы вернуть его в строй. Даже у парикмахеров была работа. Бойцы и даже русские партизаны приходили в лагерь подстричься.

Когда к семейному лагерю присоединялись новые члены, каждого спрашивали, какой вклад в общее дело они могут внести.

– Я швея, – ответила Шурка и тут же присоединилась к команде портных и швей. Рахиль была со сборщиками, а Яков Мендель присоединился к плотникам.

Шурка шила, штопала, укорачивала и чинила все, что было нужно. Каждый лоскут ткани шел в дело. Они разбирали старые вещи, которые удавалось добыть партизанам, и Шурка использовал куски, чтобы латать пальто для женщин и детей.

Тайба была частью кухонной команды, где с помощью богатого воображения и скудных ингредиентов они трудились над приготовлением еды для десятков людей. Даже Шурка, которой казалось, что жизнь в лагере была особенно тяжелой, взяла на себя роль на кухне.

К команде присоединилась и маленькая Ирена. Днем она гуляла по лесу, хотя уходить далеко ей не разрешалось. Со временем это стало очень полезным занятием, потому что она приносила на кухню ягоды, которые находила в лесу.

Вскоре Шурка поняла, чем занимается ее муж и как ему удается добывать и приносить в лагерь овощи, яйца и иногда даже колбасу. Семейные мужчины, которые не были бойцами, отвечали за снабжение.

Они отправлялись на близлежащие фермы, чтобы добыть еду любым возможным способом – покупая, выпрашивая, иногда отнимая, а иногда, если не было другого выбора, применяя силу.

Их миссия была очень опасной, поскольку среди крестьян могли быть информаторы или заговорщики из числа других партизан, которые бродили по лесу в поисках оружия.

– Что с тобой сегодня случилось?

– Меня увидела зоркая крестьянка и начала кричать так, что чуть не переполошила всю немецкую армию.

– И что ты сделал?

– Что я мог сделать?

– Правда, – призналась однажды Шурка, – в том, что трудно понять, кого нам следует бояться больше: немцев, поляков или других партизан. Но больше всего, наверное, польской армии.

18

Лето прошло относительно спокойно, но угроза надвигающейся зимы заставляла всех беспокоиться. Осень того года была особенно суровой. Снег выпал рано, и уже к первому декабря лес покрылся белым покрывалом, а Польшу сковал сильный холод. Условия в лесу стали тяжелыми. Больше невозможно было найти ни ягод, ни грибов, чтобы дополнить свой рацион, и люди ходили по лагерю голодные и закутанные в одеяла, прикрывая руки любыми лоскутками ткани, которые можно было найти. Обувь промокала и начинала трескаться, и сапожник Давид Ханан был вынужден постоянно изобретать способы ее починки.

– Я стал врачом, а не сапожником, – улыбался он и перевязывал подошву ботинка или связывал рваные куски кожи грязным бинтом.

Зима принесла и новые неприятности: немцев.

Они узнали о евреях, скрывавшихся в Парчевском лесу, и эта новость их очень разозлила. Раньше им незачем было заходить в лес, известный своими обширными болотами, которые могли безопасно обойти только те, кто хорошо знал местность.

То, чего боялись евреи, действительно произошло. Немцы нашли людей, которые им помогли. Жители деревни, пострадавшие от партизанских налетов, донесли на евреев, и за скромную плату или, может быть, даже за бутылку водки согласились стать проводниками для немцев. Сильный снегопад помог их поискам: лесных жителей теперь можно было найти по следам. Поэтому еврейские жители лагеря получили новую инструкцию: если от охраны поступало предупреждение о готовящемся налете, им категорически запрещалось бежать. Им необходимо было перегруппироваться, немедленно спуститься в бункеры и сохранять полную тишину.

– Что мы будем делать, если услышим их приближение? – спросил Брочин, лагерный портной.

– Ничего не делайте, просто сидите в бункерах и тихо молитесь, – ответили ему.

Находиться в этом районе стало очень опасно, и вскоре их всех эвакуировали. Они снова разобрали свой лагерь и перешли дальше, чтобы заново обосноваться в другом месте.

– Собирайте все немедленно, нам пора переезжать, – пришел срочный приказ.

– Что случилось? – закричали все. – Покинуть безопасные бункеры? Куда мы теперь пойдем?

– В другое место. Здесь оставаться рискованно.

– Кто это сказал?

– Наша разведывательная группа.

– А кто сказал, что немцы не найдут нас в том месте?

– Выбора у нас нет, – ответил Шималех, главный боец. – Нам придется забираться глубже в лес.

– И что узнала разведка?

– Один из наших польских друзей слышал, как деревенские информаторы хвастались, что точно знают, где находится лагерь, и что немцы заплатили им хорошие деньги за информацию. Нам нужно торопиться, пойдем вечером. Крайне важно ничего не оставить. Территория должна быть очищена от любых явных признаков того, что здесь жили люди.

Итак, Тайба, Яков Мендель, Шурка и Авраам снова собрали свои вещи, связали одеяла и инструменты, закрыли вход в бункер, убрали все следы своего пребывания, а когда наступила ночь, пошли за бой – цами.

На новом месте пришлось все делать заново: выкапывать в промерзшей земле бункеры и соединяющие их коридоры, готовить камуфляж из веток вяза и дуба.

«Мы никогда не знали точно, останемся ли на одном месте на месяц, день или год, – рассказывал Шурка много лет спустя. – Но мы стали опытными лесными жителями, настоящими экспертами. Каждый новый переезд давался нам легче. Наш багаж со временем становился все меньше».

– Через несколько дней Ханука, – сказала Шурка Ирене. – Помнишь, как мы отмечали праздник в доме дедушки и бабушки?

– Я помню, как дедушка учил меня крутить дрейдл[16], который он сам для меня сделал.

Шурка молчала. Сердце ее ныло от тоски. Она едва могла скрыть слезы.

– Мама, – продолжала Ирена, – мы будем праздновать здесь. Будет весело. Мы зажжем свечи в лесу, а бабушка Тайба испечет блины!

Тайба погладила девочку по голове.

– В этом году мы не будем печь блины. У нас нет ни яиц, ни масла для жарки. Но не грусти. Обещаю, в следующем году мы отпразднуем праздник у себя дома, и я приготовлю тебе сто