Читать книгу - "Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908-1914) - Юлия Лунева"

В начале 1910 г. Россию посетил король Болгарии Фердинанд. Россия советовала ему заключить болгаро-сербское и болгаро-турецкое соглашения. Но Болгария была согласна на союз с Сербией, Черногорией и Грецией, с Турцией же собиралась устанавливать только дружественные отношения, так как претендовала в перспективе на Македонию и Адрианополь^[308].

Весной того же года в Петербург приезжал сербский король Петр, желавший заручиться поддержкой России в борьбе с болгарскими притязаниями на Македонию. Турцию насторожили эти визиты монархов в Петербург. Министр иностранных дел Турции Хильми-паша, обеспокоенный слухами о положительном отношении России к притязаниям Балканских стран на Македонию, срочно прибыл в российскую столицу. Однако этот визит был безрезультатным.

* * *

Осенью 1910 г. руководство внешней политикой России взял на себя новый министр. Им стал родственник Столыпина С. Д. Сазонов, а Извольскому пришлось уехать послом в Париж. Сазонов, следуя пожеланиям премьеров Столыпина, а затем Коковцова, собирался проводить осторожную, взвешенную политику. «Если Англия и Франция, а также антантофильские круги в России надеялись, что Сазонов не сойдет с дружественных позиций в отношении западных держав, то германофилы рассчитывали на его „нейтралистские“ взгляды и улучшение при нем отношений с Германией»^[309].

В конце октября 1910 г. Сазонов, проезжая через Берлин, беседовал с канцлером Т. Бетман-Гольвегом и статс-секретарем ведомства иностранных дел А. Кидерлен-Вехтером. Германские политики уверяли, что не желают вмешиваться в доверительные отношения России с Францией и Англией, но хотят укрепить русско-германскую дружбу^[310].

Свидание императоров двух стран состоялось в Потсдаме 22–23 октября (4–5 ноября) 1910 г. В переговорах приняли участие также Сазонов, Бетман-Гольвег и Кидерлен-Вехтер. Монархи в своих беседах касались политических дел лишь в самых общих чертах. Переговоры Сазонова с представителями германского правительства носили более конкретный характер. Они затрагивали, в частности, вопросы железнодорожного строительства в Северной Персии и возможности проведения туда соединительных линий от Багдадской железной дороги^[311].

Встреча в Потсдаме не устранила напряженности в отношениях между Россией и Германией и подтвердила наличие существенных противоречий между ними на Ближнем и Среднем Востоке. Официальная оценка встречи обеими сторонами была все же благоприятной. Правящие круги как России, так и Германии считали, что выработали необходимый задел для дальнейших переговоров в соответствии со своими задачами^[312].

Петербург проявлял склонность к урегулированию локальных ближне- и средневосточных вопросов^[313]. Ему импонировало германское обещание сдерживать австрийскую экспансию на Балканах, но платить за него сменой блоковой ориентации он не хотел. В Берлине же стремились прежде всего расшатать и подорвать Тройственное согласие. Поэтому германская дипломатия настойчиво домогалась письменного документа, который фиксировал бы обязательство России не поддерживать Англию в обмен на аналогичное обещание Германии в отношении политики Вены на Балканах. Но Сазонов всеми способами уклонялся от письменного соглашения. Стало ясно, что правительство России не пойдет на сделку, подрывающую Тройственное согласие^[314].

Англия и Франция отнеслись к русско-германским контактам настороженно. В Лондоне тревожились как за блоковые интересы, так и за позиции в Персии^[315]. Разъяснения Сазонова и Бенкендорфа внесли некоторое успокоение. 4 (17) января 1911 г. лондонская «Таймс» (Таймс) писала, что три державы Антанты в основном и главном согласовали свою политику и, если возникнет необходимость, будут и впредь координировать свои действия.

6 (19) августа 1911 г. было подписано соглашение между Россией и Германией по персидским делам (Потсдамское соглашение)^[316]. По нему Россия признавала важное значение Багдадской железной дороги для международной торговли и обязалась «не принимать мер, чтобы воспрепятствовать постройке ее или помешать участию иностранных капиталов в этом предприятии» при условии, что они не повлекут за собой денежных жертв для России^[317].

«Потсдамское соглашение было ловушкой для Англии, — писал Шустер, — Багдадской железной дорогой Германия хотела окружить Персидский залив»^[318].