Читать книгу - "Последний кайзер. Вильгельм Неистовый - Джайлз Макдоно"

Конфликт с родителями все более обострялся. 2 февраля на обеде с офицерами Первого гвардейского полка Фриц подверг сына унизительному разносу. Он во всеуслышание назвал его «незрелым юнцом, неспособным на взвешенные суждения». По мнению Вальдерзее, Фриц и Викки сознательно провоцировали публичный скандал. Генерал, как обычно, возложил всю вину на супругу кронпринца, но посчитал, что для Вильгельма лучшим выходом было бы на время удалиться в какой-нибудь отдаленный гарнизон. «Несомненно, главная вина — на родителях, но и Вильгельм ведет себя не очень разумно, допускает всякие высказывания по адресу своей матери», — отмечал он в своем дневнике. О событиях в семье своего прежнего питомца прослышал Хинцпетер. Не вполне правильно оценивая ситуацию, он сравнил Викки с наседкой, которая клохчет над своими цыплятами и боится выпустить их на волю. Это, по его мнению, естественно, но не повод для обвинений молодого человека в непослушании и прочих грехах. Продолжая свои сравнения из мира птиц, он выдал такую сентенцию: «Орел и орлица не вправе осуждать орленка за то, что тот сам решает, куда ему лететь».

История с «Юнион-клубом» принесла некоторую разрядку в отношениях между Вильгельмом и родителями. Викки и Фриц испытали явное удовлетворение из-за испортившихся отношений между их сыном и кайзером. Вальдерзее со своей стороны выразил сочувствие жертве «игорного лобби»: «Настоящий клубок зависти, ненависти и грязи… К сожалению, приходится констатировать, что в определенных кругах зреет заговор против Вильгельма; пытаются подогреть старые слухи и раскопать что-нибудь новенькое. В общем, все вертится вокруг его внебрачных похождений».

Вильгельм начинает более осторожно подходить к выбору приятелей. Он сближается с Бисмарком и его окружением. Осенью 1885 года Вильгельм и Дона — гости семьи венгерского наследника престола Рудольфа. В Будапеште они остановились в отеле «Хофбург» в Буде, осмотрели национальную выставку. Познакомились с министром Андраши: «чистокровный венгр, с черными как смоль кудрями до плеч». В Венгрии в это же время находился и «дядя Берти», который с явным неудовольствием воспринял восторженный прием, оказанный его племяннику. Граф Андраши не замедлил обратить внимание Вильгельма на эту реакцию английского наследника престола: «Он (Эдуард) много бы дал, чтобы такого не услышать! И Тройственный союз ему не по душе. Европа переживет немало неприятных моментов, когда он окажется у руля».

В феврале 1886 года Вильгельм вторично посещает Россию, на этот раз он получил приглашение поохотиться на медведей во владениях Антона Радзивилла — в окрестностях Несвижа близ Минска. Проезжая на санях утопавшие в снегу деревни, он видел мужиков, которые снимали шапки при приближении его кортежа, баб, которые протягивали ему для поцелуя полуголых младенцев, — и все это при температуре минус пять градусов, что для немецкого принца представлялось страшным морозом. Хозяин прокомментировал картину философским замечанием: «Тут у нас слабый не выдерживает, умирает. Кто выживает, тот так закален, что может вынести уже любое испытание».

На своего первого медведя Вильгельм вышел с одним револьвером и, как он утверждал в письме домой, написанном вечером того знаменательного дня, свалил его первым же выстрелом. Его жертвой стали еще один медведь и медведица. Ему сказали, что по древнему русскому обычаю тот, кто убил медведицу, должен взять на себя заботу о медвежатах. Двоих он действительно привез в Потсдам, и, по его словам, «они на протяжении многих лет развлекали моих детей и развлекались сами, отрывая пуговицы у тех, кто неосторожно к ним приближался».

Вальдерзее продолжали донимать личные проблемы принца. «Я никак не могу разобраться в нем», — признает он в дневниковой записи за 11 февраля 1886 года. Лояльность генерала подверглась суровому испытанию: неподобающие пристрастия Вильгельма стали притчей во языцех. Возможно, сплетни распускал Альбедилл, глава кайзеровского военного кабинета, и в таком случае престарелый кайзер был в курсе эскапад своего внука. Правда, по женской части у императора тоже грешки водились, поэтому он упрекал внука лишь в том, что он слишком много времени проводит на охоте и слишком мало — в своем полку и выглядит лицемером, запрещая своим офицерам заниматься таким благородным делом, как игра в карты.

В апреле отметили день рождения Вальдерзее — Вильгельм подарил ему свой бюст, но сердце генерала это не смягчило. Вальдерзее обеспокоила очередная, «абсурдная», по его мнению, идея принца — отправить в отставку нескольких престарелых генералов. Не меньшую озабоченность вызвало растущее влияние, которое приобрел на Вильгельма Герберт Бисмарк известный жизнелюб и поклонник зеленого змия. Поездки принца в Берлин к Герберту стали регулярными: в октябре они встречались не реже двух раз в неделю.

Неудивительно, что у Вильгельма снова начались проблемы со здоровьем. Головокружение, рвота, боли в ушах — все это на два месяца уложило его в постель. Им занялся ведущий отоларинголог, уроженец Риги, Эрнст фон Бергман. Он был против операции. Вальдерзее считал, что болезнь — результат неправильного питания, и очень беспокоился, не сможет ли ушная инфекция подействовать на мозг. «Какие большие надежды будут разрушены, если это случится!» — сокрушался генерал. Болезнь на короткое время сблизила мать с сыном. Она нашла, что он стал «более мягким, дружелюбным, даже более сердечным». Лечение пришлось продолжить на курорте в Бад-Рейхенхалле, куда принц отправился вместе с Филиппом Эйленбургом.