Читать книгу - "Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г. - Иван Кривушин"

Хотя 11 апреля объезд блокпостов продолжился, а грузовики Министерства общественных работ приступили к уборке трупов на улицах столицы, руководители режима уже не обманывали себя в том, что оказались лицом к лицу с перспективой масштабной военной конфронтации с РПФ с неопределенным исходом. На заседании правительства Камбанда сказал: «Я не представляю себе моментов, более драматических, чем те, которые мы в настоящее время переживаем»^[401], и снова выступил с требованием к РПФ «прекратить боевые действия и уважать Арушские соглашения, ибо именно он их первым нарушил»^[402] (курсив мой. – И. К.), после чего многозначительно добавил, что «неизбежная ярость народа обострилась из-за нападений РПФ»^[403]. Его выступление по радио с осуждением инкотаньи отражало всю степень общей растерянности: «Они возобновили военные действия в городе Кигали под тем предлогом, чтобы наказать членов президентской гвардии, которые, по мнению инкотаньи, посеяли беспорядки среди населения… ничто не доказывает, что члены президентской гвардии пошли сеять смуту среди населения. Хотя, возможно, некоторые военные из этого подразделения, как и военные из других частей, были в той или иной степени ответственны за эти преступные акты. Мы уже констатировали, что именно нападение инкотаньи нарушило безопасность в Кигали. <…> Узнав, что военные действия возобновились в зоне боев, мы потребовали, чтобы этим военным действиям был положен конец. Мы доводим до вашего сведения, что война не может решить политическую проблему, с которой столкнулась Руанда. <…> Политические проблемы должны решаться переговорами. Даже если военные действия возобновляются, переговоры должны продолжаться. <…> Мы должны показать, что эти переговоры необходимы… Мы еще раз подтверждаем, что правительство признает Арушские соглашения. Правительство никогда, хотя некоторые утверждали обратное, не отказывалось от этих соглашений. Оно считает, что Арушские соглашения должны быть реализованы. Мы просим инкотаньи понять, что военные действия не могут разрешить проблем, которые переживает страна»^[404].

В ситуации нараставшего военного давления со стороны РПА политики из лагеря Хуту-Пава и экстремистски настроенная часть военного командования во главе с Багосорой и Огюстэном Бизиманой решили, что единственным выходом для них является консолидация всех хуту на основе разжигания ненависти к тутси и превращения организованной резни оппозиционеров хуту и тутси в столице, имевшей характер полицида, во «всенародный геноцид» тутси, тем более что убийства тутси уже распространились на ряд районов Руанды, прежде всего на традиционно лояльные Хабьяримане северозападные префектуры. «Багосора и его сторонники, – пишет Дефорж, – начали переориентировать насилие на особые этнические цели, чтобы, с одной стороны, разорвать связи между хуту и тутси, а с другой – привлечь на свою сторону хуту, не являвшихся приверженцами НРДДР и КЗР, которые опасались, что новые правители захватили власть только в интересах этих партий. Они прежде всего дистанцировались от “серьезных беспорядков”, которые привели к убийству политических лидеров хуту, таких как премьер-министр Агата Увилингийимана, и возложили вину за эти преступления на неуправляемых солдат, действовавших вопреки приказам. Затем 11 и 12 апреля политические деятели и руководители правительства начали более активно создавать коалицию против тутси, которая носила межпартийный и межрегиональный характер»^[405]. Позже на суде Багосора признал, что геноцид тутси начался именно 12 апреля^[406].

К утру 12 апреля военная ситуация в Кигали резко изменилась в пользу РПФ: два их батальона вторглись в северные предместья столицы; кроме того, отряд РПА захватил холм Реберо на юге города; складывалось впечатление, что столица обречена и что повстанцы могут отрезать дорогу на Гитараму^[407]. Распространился слух, источником которых оказалось французское посольство, что Кигали падет в ближайшие 48 часов. Рано утром командование ВСР (Гацинзи и Ндиндилийимана) сообщило Бизимане, что армия не может обеспечить безопасность высших должностных лиц; втроем они отправились к президенту, который принял решение о переезде правительства в Гитараму^[408]. Между 8:30 и 9:00 утра колонна министров и лидеров проправительственных партий покинула Отель дипломатов и к 12:00 достигла Гитарамы^[409]. Они разместились в селении Мурамби к северо-западу от города. Семьи министров были тем же утром собраны во французском посольстве, а потом эвакуированы в Бужумбуру, откуда они перебрались в заирский город Букаву^[410].

Правительство не предупредило об эвакуации даже руководителей интерахамве, которые в соответствии с полученными ими инструкциями пытались продолжать «миссию умиротворения», по словам одного из них, «в условиях неописуемой нервозности населения». «Каково же было наше разочарование, – рассказывает он, – когда около двух часов <пополудни>, вернувшись для отчета, мы узнали, что правительство смылось – извините за выражение. Мы нашли только Нзирореру, который сказал нам, когда мы отчитались перед ним: “Ничего не поделаешь, увы, я сам должен уехать”»^[411]. Политика «умиротворения», таким образом, умерла естественной смертью, а оружие ВСР по настоянию руководства НРДДР было передано интерахамве^[412]. Одновременно начался исход столичного населения: «Из-за возраставшего давления РПФ жители Кигали бежали из города. Можно было даже увидеть, как некоторые военные грузовики перевозили семьи военных»^[413]. «Война окончена?» – задался вопросом Бо-Бо в первых строках своего отчета в Нью-Йорк утром 13 апреля. «ПРФ проник в Кигали со всех сторон, – продолжал он, – и совершил в шесть утра 13 апреля прорыв в направлении городского центра. Правительственные и военные функционеры покинули страну – некоторые по воздуху, некоторые сухопутным путем»^[414].