Читать книгу - "Он спас Сталина - Анатолий Терещенко"

Он собрал своих сверстников, ненавидевших нацистов, и создал эффективную группу наблюдения. Группа передвигалась по улицам Тегерана и дорогам Ирана на велосипедах, поэтому за ней закрепилось название «Семерка», или еще ее называли «Легкая кавалерия».

Вот как говорил о результатах своей деятельности в шестнадцатилетнем возрасте сам Геворк Андреевич Вартанян:

«За полтора года (с февраля 1940-го по август 1941-го) нашей группе, из семи разведчиков, удалось установить более 400 агентов фашистской Германии: министров, депутатов, высших сановников правительство, советников в спецслужбах, министерствах и шахском дворце. Когда ноши войско вошли в Иран, всех этих агентов мы арестовали…»

Результаты были ошеломляющими, им могло бы позавидовать любое контрразведывательное подразделение с сотней профессионалов и даже целый Смерш, у которого за войну в течение восьми месяцев 1943 года были более скромные успехи.

Но не будем иронизировать, поверим словам заслуженного разведчика, тем более доказавшего в последующие 20 лет свою преданность Отчизне и профессиональные навыки нелегала, который за кордоном так и не был разоблачен.

Потом о своей профессии он скажет:

«Разведка — это не только романтика, но прежде всего один из самых эффективных путей защиты Отечество… Это робота для подлинных патриотов, людей убежденных и самоотверженных. В такую роботу нельзя не влюбиться».

В 1984 году Г.А. Варданяну было присвоено звание Героя Советского Союза, а его жену Гоар Левоновну наградили орденом Красного Знамени.

Если награды были даны за Тегеран-43, тогда почему так поздно и почему при жизни Сталина они не были отмечены, ведь они спасли жизнь всей «Большой тройке», в том числе и советскому лидеру?

Пока ответа нет…

А вот военного контрразведчика Смерша подполковника Николая Григорьевича Кравченко поощрили сразу же очень высоко и явно достойно — присвоили через ступень звание генерал-майора и наградили орденом Красного Знамени.

Тут есть ответ. Причем конкретный. Кстати, Сталин был скуп на награды и звания, он ими не разбрасывался, еще раз подчеркну, ни воинскими званиями, ни правительственными наградами. Все из окружения вождя знали — он щепетильно подходит к вопросу награждения того или иного человека. А тут такая оценка деятельности военного контрразведчика в Тегеране! Видно, были конкретные заслуги, о которых почему-то до сих пор молчат наши власти, словно загипнотизированные хрущевской эпохой.

После окончания конференции Рузвельт направил Сталину телеграмму, в которой, в частности, писал:

«…Я спешу высказать Вам свою благодарность за Ваше внимание и гостеприимство, выразившиеся в предоставлении мне жилого помещения в Вашем посольстве в Тегеране.

Там мне было не только в высшей степени удобно, но я также вполне сознаю, насколько больше мы смогли сделать в короткий период времени благодаря тому, что мы были столь близкими соседями во время нашей встречи…»

* * *

О многих интересных моментах во взаимоотношениях «Большой тройки» мог рассказать Николай Кравченко — они у него были как на ладони. Но он молчал, а если и рассказывал кому-то, то еще не найдены эти люди или их воспоминания о герое нашего повествования. Конечно, к великому сожалению, многие уже ушли из жизни. Вот уж действительно, что имеем, не храним, потерявши — плачем!

Собиратель забавных историй Лаврентий Гурджиев в своей книге-кунсткамере под названием «Сталин шутит…» описывает такую историю.

Однажды на Тегеранской конференции Черчилль вызвал Сталина на соревнование по выпивке, и Сталин принял вызов. Очевидцы говорят, что это якобы случилось на дне рождения Черчилля — 30 ноября, который совпал с периодом проведения конференции и тогда же был отпразднован.

Члены британской делегации бросились к Молотову, умоляя его отговорить Сталина от соревнования. Черчилля невозможно перепить, уверяли они, с ним рядом спивались даже бывалые морские волки. Их опасения были понятны: Черчилль обязательно выиграет пари у Сталина, последний не стерпит унижения, и конференция провалится…

Но Молотов ответил, что Сталин еще больше оскорбится, если предложить ему отказаться от спора. Словом, на глазах волнующейся разношерстной компании началось своеобразное состязание. Судьей попросили быть Рузвельта, и тот бдительно следил, чтобы спорщики не жульничали: рюмку водки Черчилль — рюмку водки Сталин, бокал вина Черчилль — бокал вина Сталин, стакан виски Черчилль и так далее.

К вящему удовольствию русских и американцев, но к удивлению и, может, к облегчению англичан, их патрон упал, и его пришлось уносить, а Сталин ушел сам, лишь слегка пошатываясь.

О правдоподобности этого случая говорят записи из дневника британского премьер-министра: «Вчера вечером пил с «дядюшкой Джо». Чуть не умер. Сегодня утром похмелился с «дядюшкой Джо». Лучше бы я умер вчера».

Uncle Joe — (Дядя Джо) — так англичане и американцы за глаза называли Сталина.

Все было по-честному, состязания проходили не только при одном арбитре — Рузвельте. В компании были и другие члены высоких делегаций. Тут ну никак не скажешь — напоролся плут на мошенника.

Есть и другой свидетель этой истории — маршал авиации А.Е. Голованов. Советский ас во время одного из застолий на Тегеранской конференции с беспокойством смотрел, как Черчилль хлещет спиртное, а Сталин его не останавливает. Наоборот, подливает, да и сам от британца не отстает, пьет с ним на равных.

Когда Черчилля на руках вынесли из-за стола, вождь подошел к Голованову:

«Что ты на меня так уставился? Не бойся, Россию не пропью, зато он у меня завтра будет вертеться, как карась на сковородке!»

Когда прижизненные мемуары маршала готовили к печати, эта фраза не прошла. На полях рукописи рукой редактора было написано:

«Сталин так сказать не мог».

Голованов, пересказывая эту историю писателю Феликсу Чуеву, восклицал: «Не мог? Да я же свидетель, да он же мне лично это говорил!»

Естественно, главный военный контрразведчик в Тегеране Николай Григорьевич Кравченко об этих состязаниях, конечно, мог знать.