Читать книгу - "Жертвы Черного Октября. 1993 - Валерий Шевченко"

В защите Дома Советов принимало участие Русское национальное единство. По весьма ценному свидетельству С. Т. Синявской, оборонять парламент пришли около 300 «баркашовцев». «Уже утром в день объявления ельцинского указа, — вспоминал Сергей Валентинович Рогожин, — РНЕ собрало у Белого дома отряд в 300 человек под моим командованием». «Первая группа в районе 30–40 человек, — уточнял Владимир Анатольевич Макариков, — заняла этаж в приемной и.о. министра обороны Ачалова. Остальные люди находились в приемной Верховного совета и в охранении на улице… Когда поступила первая информация о штурме, вовнутрь Белого дома были подтянуты еще люди, и нас стало 180 человек. Двадцати из них были выданы автоматы».

По признанию Константина Ивановича Никитенко, до 3 октября РНЕ разделилось на тех, которые держали оборону, и тех, кто готовили прорыв блокады Дома Советов. После прорыва блокады и взятия мэрии многих соратников, находившихся в обороне с 21 сентября, отпустили по домам — привести себя в порядок. Николай Васильевич Крюков утверждает, что бойцов РНЕ осталось «человек 200». Впрочем, по свидетельству Владимира Олеговича Федотова, 3 октября с прорвавшимися к зданию парламента людьми подошли «баркашовцы» во главе с К. И. Никитенко. Произошла пересменка, но в город ушла незначительная часть бойцов^[367].

По данным журналистов «МК», в Белом доме находились пять отрядов РНЕ: Красноярский, Томский и три московских^[368]. О событиях 3 октября вспоминает С. В. Рогожин: «Я собирал повсюду наших бойцов, и вскоре у приемной гудела, хохотала, обнималась толпа в форме и без формы. Ребята из Москвы, Подмосковья, Нижнего Новгорода, Красноярска,

Ростова-на-Дону, Кубани, Ставрополя, Калуги встречали знакомых, делились впечатлениями. Я с помощью своих офицеров формировал новые группы, назначая командирами руководителей наиболее крупных организаций. Часть новых и старых бойцов вооружили пистолетами из захваченной „оружейки“… Новые командиры строили свои подразделения, распределяли обязанности внутри отрядов, осматривали территорию»^[369].

Во время событий сентября-октября 1993 года личный состав сводного отряда РНЕ одет был довольно разнообразно: помимо «образцовой» формы широкое распространение получил российский армейский камуфляж, включая китель, поверх которого зачастую надевались бушлаты или обычные куртки (демисезонники, кожанки, китайские пуховики и ветровки)^[370].

Официально объявлено о гибели двух участников РНЕ — заведующего отделом писем газеты «Русский порядок» Дмитрия Валерьевича Марченко и майора Анатолия Михайловича Сурского, который значится и в поминальном списке Союза офицеров. И тот и другой погибли при загадочных обстоятельствах 4 октября. Николай Васильевич Колесников утверждает, что А. М. Сурского убили утром, когда тот от здания приемной Верховного совета прикрывал отход бойцов РНЕ из мэрии^[371].

Но супруга Сурского уверяет, что узнала мужа в телерепортаже среди других защитников, выходивших днем 4 октября из здания Дома Советов. Она нашла его тело в Институте им. Склифосовского только лишь благодаря маленькому молитвослову в кармане. Приведем описание того, что увидела вдова: «У него была разбита голова. Нос сломан, на шее непонятные надрезы, точно бритвой. Не было языка, глаз. На левом и на правом виске характерные язвы с копотью, характерные для выстрела в упор… Когда его привезли домой (в морге не давали долго смотреть), стали укладывать в гроб и по-христиански складывать руки, оказалось, что пальцы уплощены, на тыльной поверхности также следы, будто врезалось что-то металлическое — видимо, руки ему зажимали в тиски»^[372].

Вместе с тем показания очевидцев говорят о том, что погибших среди «баркашовцев» было больше. «Мне лично довелось увидеть трех „баркашовцев“, застреленных при неудачном штурме „Останкино“, — свидетельствовал Георгий Маринин. — Попытка дозвониться кому-либо домой оказалась бесполезной: два рядовых боевика РНЕ, телефонами которых я располагал, погибли»^[373]. «По приказу Руцкого и с благословения нашего вождя Баркашова мы рванули в „Останкино“ брать телецентр, — вспоминал Владимир Иванович Пашутин. — Я потерял в этот вечер друга — на него наехал БТР. Не хочу называть фамилию — его жена до сих пор не знает, каким образом он погиб»^[374].

Знакомый «баркашовец» говорил A. B. Шалаеву, что стал очевидцем того, как во время штурма Белого дома двух его товарищей разорвало от взрыва на куски. Ветеран-афганец Дмитрий Герасимов в статье, опубликованной еще в конце 1993 года, приводил свидетельство сержанта Рижского ОМОНа Михаила Котова. «Выходил в толпе пленных, — вспоминал Котов, — но был без „камуфа“, поэтому отделался тем, что получил прикладом в лицо. Остановившись на мгновение и вытерев кровь, вдруг увидел троих „баркашовцев“, которых просто вырвали из толпы. Одного из них я знал. Это был Дима Егорычев. Их расстреляли у лестницы. Потом, когда произошла задержка в движении, я видел, как их тела волокли через двор»^[375].

Защитники Верховного Совета, в том числе и А. Л. Набатов, из окон здания парламента наблюдали, как ближе к вечеру 4 октября на стадион «Асмарал» привели большую группу пленных, среди которых были и молодые «баркашовцы», и расстреляли у стены, выходящей на Дружинниковскую улицу. Сотрудник следственной группы Генеральной прокуратуры, который попросил не называть его имя, сообщил журналисту «Общей газеты», что «есть несколько свидетельств расстрела „баркашовцев“, в том числе и несколько очевидцев»^[376]. Лидер РНЕ чуть было не оказался на стадионе. Один из очевидцев утверждал, что А. П. Баркашов выведен в 16 ч. через четырнадцатый подъезд^[377]. Вот как он сам вспоминал об этом: «Когда „Альфа“ передала группу, с которой я выходил, омоновцам, те нас повели в сторону стадиона, где, как мы уже знали, проводились массовые расстрелы. Однако офицеры „Альфы“ заметили это, вскинули автоматы и твердо сказали: отпустите людей. Нас отпустили»^[378].