Читать книгу - "Николай I - Дмитрий Олейников"

Для Николая известия с Кавказа стали неприятным «подарком» в самый канун коронации. Ермолов писал, что «защитить столь обширные границы, не рассеивая войск и не подвергая их опасности, особенно при недостатке их, решительно невозможно», что он вынужден «ожидать урон или на время оставить которую-нибудь из провинций»^[209].

«Неужели я так несчастлив, — восклицал император, — что едва я только коронуюсь, и даже персияне уже взяли несколько наших провинций! Неужели в России нет людей, которые бы могли сохранить её достоинство? Около меня сорок генералов, и покажи мне хоть одного… на кого я мог бы вполне положиться»^[210].

Николай стремился как можно скорее «наказать персиян в собственной их земле за наглое нарушение мира», а кавказский наместник сообщал о необходимости отступать, оставляя пограничные территории, просил могучих подкреплений: пехоту, казаков. Император негодовал и писал Ермолову: «…усматривая из последнего донесения вашего намерение ограничиться оборонительными действиями до прибытия… подкреплений, я на сие согласиться не могу и повелеваю вам действовать по собрании возможно большего числа войск непременно наступательно, сообразно обстоятельствам и по усмотрению вашему, против разделённых сил неприятельских. Уверен, что вы истребите их по частям и заставите их почитать славу Российского войска и святость границ наших»^[211]. Неудовлетворённый письменными внушениями, Николай отправил на Кавказ своего самого доверенного генерала — отца-командира Ивана Фёдоровича Паскевича: «Этого я уважаю, как только сын может уважать отца»^[212].

В результате на Кавказе сложилось двоевластие: формально старший Ермолов оказался в сильной зависимости от как бы инспектирующего его Паскевича. Посланник Николая совершенно не принимал «ермоловский дух» кавказской армии, сообщая в Петербург обо всех замеченных — реальных и мнимых — недостатках в устройстве и управлении. Однако дела стали постепенно выправляться.

Уже через месяц Николай поздравлял «отца-командира» с первой значительной победой под Елизаветполем — первой в его царствование! «Приемлю оную, — писал он на Кавказ в дружеском письме, — как знак видимой благодати Божией на нас. Мне душевно приятно, любезный мой Иван Фёдорович, старый мой командир, что предсказание моё при прощании сбылось, не менее того я уверен, что если бы не ваше старание и умение, таких последствий не было бы»^[213]. Победа эта была предопределена предыдущей деятельностью Ермолова, — но для Николая военные успехи оказались связаны со столь почитаемым «отцом-командиром».

Зима прервала активные боевые действия, но нешуточные баталии разгорелись вокруг Ермолова и ермоловской системы управления и командования. Противников «проконсула Кавказа» в окружении императора оказалось заметно больше, чем сторонников. Одним из наиболее последовательных был начальник Главного штаба Иван Иванович Дибич. И именно Дибича, к тому же «уполномачивая его на все меры», послал Николай на Кавказ, чтобы «разобраться» в сути интриги и получить «самые подробные и вернейшие сведения о положении дел». Дибич исправно доносил, что Паскевич и Ермолов жалуются друг на друга и вместе служить не хотят и не могут. В конце концов именно под влиянием Дибича и его союзников (например, служившего на Кавказе генерала Константина Бенкендорфа, младшего брата начальника Третьего отделения С.Е. И.В. К.) император принял решение.

«Я не вижу другой возможности, — написал император Дибичу 12 марта 1827 года, — как уполномочить Вас уволить Ермолова. Заменить его я назначаю Паскевича, ибо не вижу из Ваших рапортов, чтобы он нарушил долг самой строгой дисциплины. Отозвание в подобном случае обесчестит Паскевича, что противно моей совести»^[214]. Через две с небольшим недели письмо Николая достигло Тифлиса — и 28 марта Ермолов был официально отставлен с поста главноуправляющего Кавказским краем. Следом за Ермоловым были смещены со своих постов «ермоловцы» — на Кавказе, как и в Петербурге, произошла смена команды. Затем Паскевич с ермоловскими войсками и ермоловскими приготовлениями к новой кампании осуществил ермоловский план — и пожал лавры победителя в персидской войне.