Читать книгу - "Дорогие мои москвичи - Александр Николаевич Посохов"

Все всё быстро разобрали — и вёдра, и мешки, и грядки. И двинулись вперёд. Не молча, естественно. Кто-то над кем-то подшучивать начал, кто-то соревнование устроил, кто-то песенки запел. Дядька местный уехал, а Фёдор Лопухин приступил к тщательному и детальному обглядыванию своей будущей жены. Ай, красавица! Ну, прелесть! Лучше всех! Даже в резиновых сапогах и в телогрейке. То так она до земли наклонится, то эдак, то на ведро изящно присядет, то косынку театрально поправит, то на преподавателя лукаво посмотрит. А тому делать нечего, и давай он, поэт будто, а не учёный, сравнивать её с распустившимся свежим цветком, под стать фамилии. То ромашкой она ему причудится, то хризантемой, то розой.

Поле было неровным, и к полудню все студенты, кто раньше, кто позже, постепенно скрылись за длинным пологим холмом, оставляя после себя мешки с картошкой. А уважаемый преподаватель как присел на бугорок, что выше дорожной колеи, так и сидит, как уставился мечтательным взором на горизонт, так и глядит куда-то в широкую даль. И что он видит вдруг — вышагивает к нему по грядке его избранница — то ли ромашка, то ли хризантема, то ли роза. Не спеша, грациозно запинаясь о кочки, и…  чёрт возьми, без ведра. Пышные волосы, в правой руке косынка, в левой какой-то стебель с большими пожухлыми листьями, а ведра нет. "Предупреждал, ведь! — разозлился Фёдор Лопухин и встал в административную стойку. — Ну, куда она его дела! Сейчас я ей дам вот!" И, когда та, в которую он так внезапно и романтически влюбился, подошла к нему, он задал ей абсолютно необъяснимый и обескураживающий для обоих вопрос:

— Ты почему без цветка?

— А там, с краю, одни лопухи растут, — жалобно произнесла в ответ девушка и показала философу образец соответствующего растения. — Мне какая-то соринка в глаз попала, посмотрите, пожалуйста.

Фёдор Лопухин посмотрел, ничего не увидел, сказал, что всё лечится поцелуями и действительно нежно, чуть дыша, поцеловал избранную представительницу воображаемого оранжерейного мира в трепещущие реснички…

Сорок лет минуло уж. А он всё спрашивает у жены иногда, особенно в погожие сентябрьские денёчки, почему она без цветка и покрывает при этом её смеющиеся глазки благодарными поцелуями.

Рая

Тёплое июньское солнышко, и она идёт в лёгком платьице. Он за ней, она улыбнулась. Он назвал своё имя, она своё. Он говорил, она смеялась. Дошли до её дома с колоннами. Она показала окна квартиры, в которой жила вместе с родителями. Договорились встречаться, только вечером. Днём он работал на заводе.

Ему было очень хорошо с ней, такая юная, нежная и наивная. Под глазками крохотные веснушки. Ей тоже было хорошо с ним, такой уверенный, весёлый и сильный. Правда, старше на четыре года. Зато смело проходит сквозь строй местных ребят и спокойно провожает её по чужому двору до самого подъезда.

Через месяц имя Рая означало для него всё самое прекрасное на Земле. И на небе тоже. Раньше он предполагал, а теперь точно знал, зачем надо жить, учиться и добиваться цели. Затем, чтобы сделать её счастливой. Затем, чтобы прикасаться к её хрупким плечам и целовать её лицо, не пропуская ни одной веснушки.

Но он простой рабочий, рос без отца, живёт на окраине города. А она школьница, из интеллигентной семьи, и живёт в самом центре. Если продолжать встречи, да ещё у всех на виду, его бы не поняли, её бы осудили. И он расстался с ней. Он взрослый и умный. Рая была против разлуки, осталась стоять на месте и долго смотрела ему вслед.

Он любил, но на самом деле не знал, что делать дальше со своей любовью. У неё впереди девятый и десятый классы, обеспеченное будущее, приличное окружение, а у него работа слесарем и призыв в армию, если не окончит вечернюю школу и не поступит в институт. И потому он решил проявить настоящее мужское благородство и больше пока не тревожить Раю.

Конечно, он пожалел потом о своём придуманном благородстве. Ни дня не проходило, чтобы он не думал о ней и не представлял её рядом. Никто ему не нужен был, кроме Раи. Чтобы она была всегда с ним, он изготовил медальон с её именем на одной стороне, а на другой с признанием в любви к ней. И часто поздними вечерами гулял возле дома с колоннами, поглядывая на её окна.

Он любил и ничуть не сопротивлялся этому. Наоборот, он рад был страдать, сознавая, что такое яркое чувство украшает и обожествляет его жизнь. Любя, он относился к себе с уважением и очень надеялся, что всё ещё изменится к лучшему. Рая превратится в прекрасную девушку, и он подойдёт к ней тоже другим человеком.

Минуло два года. Вечернюю школу он окончил, в институт поступил. Но к Рае не подошёл. Она вышла замуж за сына директора завода и уехала с ним в Москву. Узнав об этом, он крепко выпил, захмелел, погоревал, попрощался, но ангельский облик девочки в лёгком платьице никуда не исчез для него. И медальон с её именем и признанием в любви он не снял.

Он снял его только через пять лет, после окончания института. И вместе с рукописным трактатом о своей самозабвенной и неизбывной любви закопал его в лесу под корнями высоченной сосны. Он всё ещё надеялся, что жизнь непременно сведёт его с любимой. Они вдвоём отыщут эту раскидистую сосну, откопают этот сокровенный тайник, и он действительно расцелует свою Раю, не пропуская ни одной веснушки.

Потом и он перебрался в столицу, женился, стал отцом и большим начальником. Благодаря своему высокому положению он мог всё узнать о Рае. Но не хотел, боялся разрушить образ. Её имя по-прежнему означало для него рай на Земле и по-прежнему сильно волновало его. Он даже сборник своих стихов издал с посвящением ей, указав только её чудесное имя.

Каждый год он отмечал день рождения своей любимой, она назвала его, когда познакомились. Фотографии её у него не было. Но он и без того всегда отчётливо видел её перед собой. Ту самую Раю, в те самые годы, когда из всех окон громко звучала песня про королеву красоты, а они шли мимо, постоянно шутили, выдумывали всякие небылицы и любовались друг другом.

После отставки по возрасту у него заболело сердце. Он терпеливо лечился, соблюдал правильный режим, и всё будто наладилось. Он