Читать книгу - "Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917) - Ева Ингеборг Фляйшхауэр"

Вторая ленинская попытка переворота пришлась на тот день, когда военный министр Керенский планировал начать большое русское наступление с целью разгрома армий центральных держав, — 10 июня 1917 г.^[2869] Это наступление^[2870] готовилось давно и тщательно и осуществлялось с величайшим за всю войну количеством оружия и боеприпасов. Но приготовления к нему с самого начала становились известны германскому ВК в деталях и сопровождались подготовкой германской контратаки, носившей на себе «явный отпечаток шлиффеновской стратегии»^[2871]. Операция, получившая название наступления Керенского, стала последним большим сражением русской армии, в котором участвовали три ее западных фронта. Главным ударом Юго-Западного фронта (командующий А. Е. Гутор, начальник штаба Духонин, командующий 8-й армией Корнилов) в направлении Львова предполагалось уничтожить австро-венгерско-турецкие соединения войсковой группы Бём-Эрмолли (состоявшей из австро-венгерских 2-й и 3-й армий и германской Южной армии графа фон Ботмера) в восточной Галиции, проводя против германских армий сопутствующие операции Северного фронта (генерал Клембовский^[2872]) в направлении Вилейки и Западного фронта (генерал Деникин, начальник штаба С. Л. Марков) на Сморгонь — Крево. Срок начала главного удара намечался на 10 июня, обоих поддерживающих ударов — на 15-е, но для Юго-Западного фронта его трижды переносили на несколько дней (12, 15 и, наконец, 18 июня), а для Северного и Западного фронтов отодвинули на целых три недели. Румынскому фронту (номинально под командованием румынского короля Фердинанда с русским начальником Генштаба Д. Г. Щербачевым, фактически — Щербачева с начальником штаба Н. Н. Головиным) надлежало по завершении реорганизации его войск присоединиться к наступлению в первой половине июля. Все оперативные шаги были точнейшим образом рассчитаны, однако в Ставке, где начальника Генштаба Алексеева в начале мая из-за «недостаточно революционных взглядов» заменили генералом Брусиловым, царила полная неуверенность в решающем вопросе: пойдут ли (и насколько далеко) в атаку рядовые, охваченные духом революции и слушающиеся своих солдатских комитетов. Людендорф, чье внимание занимали приготовления англичан к Фландрской битве на западном фронте, где германские войска сохранили способность только к обороне, сомневался, что «русскую пехоту, с ее жаждой мира, можно будет вывести под наш артиллерийский огонь в полном объеме», и потому сперва считал главным «не терять самообладания»^[2873]. Но, когда русские начали артподготовку из 3 тыс. стволов^[2874] — по 30 орудий на километр, из них 9 тяжелые («тяжелая артиллерия действовала в небывалом для восточного фронта количестве»^[2875]), — он с пугающей ясностью осознал, что их наступательный потенциал не изменился, несмотря на всю немецкую фронтовую пропаганду. Находясь в предельном нервном напряжении, он даже вызвал с запада шесть дивизий и приказал Обер-Осту перебросить на галицийский фронт последние резервы.