Читать книгу - "Тайны смерти русских писателей - Виктор Еремин"

6

Отчасти такая ситуация в стране была связана с перманентным кризисом династии Романовых. Начиная с царя Алексея Михайловича монархи никак не могли дать живучее мужское потомство, и род постоянно находился на грани вымирания. У самого Алексея Михайловича из шести сыновей отца пережили лишь трое, да и среди них более-менее здоровым оказался только Петр I, Федор Алексеевич взошел на престол полуживым и вскоре помер, а полусумасшедший Иван V как властитель был недееспособным, хотя и зачал пятерых дочерей, одна из которых — Анна Иоанновна — впоследствии и унаследовала императорский престол. Петр I своего единственного здорового сына Алексея, как известно, умучил в застенках, остальные его сыновья умерли в младенчестве.

В результате с 1725 по 1796 г. с двумя кратковременными перерывами (Петр II царствовал в 1727–1730 гг. и Петр III — в 1761–1762 гг.) в России было женское правление, устанавливавшееся, как правило, при содействии гвардии. Год царствования младенца Иоанна VI Антоновича не в счет, за него правила мать-регентша Анна Леопольдовна.

Романовы умели хранить семейные тайны от своих подданных. Подлинная история царствовавшего рода в нашей стране изучена слабо, поскольку главными источниками здесь могут служить преимущественно семейные архивы монархических домов Европы, которые по сей день мало знакомы отечественным ученым. Поэтому дальнейший рассказ мой будет опираться в основном на предания и слухи, которые передаются из поколения в поколение профессиональными историками, частично подтверждаются косвенными фактами, но не имеют полного документального обоснования.

Ситуация с выживаемостью династии Романовых начала меняться в положительную сторону после женитьбы вторым браком^[54] цесаревича Павла Петровича (будущего императора Павла I) на принцессе Софии Доротее Вюртембергской, принявшей в крещении имя Мария Федоровна (1759–1828). В отечественную историю она вошла как Мария Федоровна-старшая^[55]. Это была женщина физически очень выносливая (увлекалась вытачиванием металлических безделушек на токарном станке, каждое утро выливала на себя ведро холодной воды — перестала обливаться за год до смерти, сказав: «Не годится выпрашивать у Бога лишние дни»), с сильнейшей генетикой и со здравым немецким умом. Императрица родила десятерых детей, из них четырех мальчиков — в отличие от отца они были крепкого физического сложения, высокие, уравновешенного характера. Кстати, по причине мощной генетики матери дети более походили на нее, с отцом же (точнее было бы сказать — с отцами) имели чрезвычайно отдаленное сходство.

Казалось бы, династическая проблема в Доме Романовых была решена раз и навсегда… Не тут-то было! Именно при Павле I, уже императоре, и завязался самый сложный династический узел, который, в частности, и сыграл значительную роль в судьбе декабристов.

Как известно, в первые годы брака великий князь и великая княгиня жили душа в душу, но со временем отдалились друг от друга. У Павла появилась официальная фаворитка Екатерина Ивановна Нелидова (1756–1839). Придворным он лично приказал:

— Уважение — к Нелидовой, презрение — к великой княгине.

Екатерина II посоветовала расстроенной великой княгине ответить мужу той же монетой, ведь у престола уже были два законных наследника — Александр и Константин. Так Мария Федоровна и поступила.

Известно письмо (хотя и сомнительного происхождения, но в литературе приписываемое все-таки императору Павлу I) Павла к его личному другу, графу и великому канцлеру ордена Святого Иоанна Иерусалимского Федору Васильевичу Ростопчину (1763–1826), в котором, в частности, говорится: «… Тем более грустно, что Александр, Константин и Александра^[56] — мои кровные дети. Прочие же?.. Бог весть!.. Мудрено, покончив с женщиной все общее в жизни, иметь от нее детей. В горячности моей я начертал манифест «О признании сына моего Николая незаконным»^[57], но Безбородко^[58] умолил меня не оглашать его. Но все же Николая я мыслю отправить в Вюртемберг, к «дядям», с глаз моих: гоффурьерский ублюдок не должен быть в роли российского великого князя — завидная судьба! Но Безбородко и Обольянинов^[59] правы: ничто нельзя изменить в тайной жизни царей, раз так предположил Всевышний. Дражайший граф, письмо это должно остаться между нами. Натура требует исповеди, и от этого становится легче жить и царствовать. Пребываю к Вам благосклонный Павел»^[60].