Читать книгу - "Хозяин морей. Командир и штурман - Патрик О'Брайан"

— Превосходно, превосходно, — восклицал Джек Обри, потирая руки. — Думаю, мы можем хоть сейчас использовать Прама. Нам не хватает одного старшины-рулевого.

Братьев-ловцов губок назначим матросами первого класса, как только они научатся немного понимать по-английски. Что касается остальных, то это пока балласт. Мистер Ричардс, как только закончите список, сходите к мистеру Маршаллу и скажите ему, что я хотел бы встретиться с ним.

— Думаю, мы сможем включить в вахтенное расписание почти пятьдесят человек, — доложил Джеймс Диллон, оторвавшись от своих расчетов.

— Восемь человек на полубак, восемь марсовых… Мистер Маршалл, входите, садитесь, послушаем ваши соображения. Надо успеть до обеда составить вахтенное и боевое расписания, так что нельзя терять ни минуты.

* * *

— А вот здесь мы живем, сэр, — произнес Моуэт, осветив фонарем мичманский кубрик. — Не ударьтесь о бимс. Прошу прощения за запах — очевидно, воздух испортил юный Бабингтон.

— Вовсе нет, — возмутился Бабингтон, читавший книгу. — Как вы жестоки, Моуэт, — прошептал он, кипя от возмущения.

— Кубрик довольно роскошный по нашим условиям, — заметил Моуэт. — Как видите, через решетчатый люк проникает немного света, а когда снимают крышки люка, то внутрь попадает еще и воздух. Помню, в кормовом отсеке на старом «Намюре» приходилось пользоваться свечами, и, слава богу, там мы были лишены ароматного общества юного Бабингтона.

— Представляю себе, как вам жилось, — отозвался Стивен, усаживаясь на койку и оглядывая полутемное помещение. — И сколько вас тут живет?

— Теперь всего трое, сэр. Двух мичманов не хватает. Самые молодые подвешивали свои койки возле хлеборезки и обыкновенно трапезовали вместе со старшим канониром, пока он не захворал. Теперь они приходят сюда, объедают нас и портят наши книги своими толстыми жирными пальцами.

— Вы изучаете тригонометрию, сэр? — поинтересовался доктор, чьи глаза успели свыкнуться с темнотой и разглядели начерченный чернилами треугольник.

— С вашего позволения, сэр, — ответил Бабингтон. — Мне кажется, я почти решил задачу. И решил бы давно, если бы не ввалился этот громила.

Моуэт продекламировал:

Лежа на койке, мичман погружен

В свои расчеты; делом занят он.

Задачки с синусом и тангенсом решает,

Пришел незваный гость, и он ему мешает.

— Клянусь честью, сэр, и я этим горжусь.

— С полным на это правом, — отозвался Стивен, рассматривавший кораблики, нарисованные вокруг треугольника. — Объясните мне, пожалуйста, что такое корабль на морском языке.

— Он должен нести три мачты с прямым парусным вооружением, сэр, — любезно объяснили ему молодые люди. — И еще бушприт. Мачты должны состоять из трех частей — нижней мачты, стеньги и брам-стеньги, — поскольку мы никогда не называем кораблем полакр.

— В самом деле? — отозвался Стивен Мэтьюрин.

— Ни в коем случае! — воскликнули оба на полном серьезе. — Не называем кораблем и кэт. То же относится и к шебеке. Хотя вы можете подумать, что у шебеки бывает бушприт, на самом деле это нечто вроде набалдашника на носу.

— Непременно буду иметь это в виду, — сказал доктор. — Мне кажется, вы привыкли к своему жилью, — заметил он, с опаской поднимаясь на ноги. — Должно быть, поначалу оно казалось вам тесноватым.

— Что вы, сэр! — возразил Моуэт и продекламировал:

Каютой бедной не пренебрегайте,

Гнездом морских орлов ее вы называйте!

Священный чтите, хоть и скромный, сей очаг,

Геройский дух царит тут как-никак!

— Не обращайте на него внимания, сэр! — озабоченно произнес Бабингтон. — Он вовсе не намеревался обидеть вас, уверяю. Просто у него дурная привычка кривляться.

— Пустяки, — отозвался Стивен. — Давайте осмотрим остальную часть этого средства передвижения по хлябям морским, словом, корабля.

Они направились в нос и прошли мимо еще одного морского пехотинца, стоявшего на часах. Пробираясь в темном пространстве между двумя решетчатыми люками, Стивен споткнулся обо что-то мягкое, которое зазвенело и сердито воскликнуло:

— Не видишь, куда идешь, пидор несчастный?

— Слушай, Уилсон, заткни-ка свое хлебало, — оборвал его Моуэт. — Это один из арестованных, закованный в кандалы, — объяснил он. — Не обращайте на него внимания.

— А за что его заковали?

— За грубость, — с некоторой чопорностью ответил мичман.

— А вот довольно просторное помещение, хотя и с низким потолком. Насколько я понимаю, оно для унтер-офицеров?

— Нет, сэр. Здесь матросы принимают пищу и спят.

— А остальные, полагаю, размещаются ниже?

— Ниже жилых помещений нет, сэр. Ниже находятся трюм и небольшая площадка, используемая как нижняя палуба.

— Сколько же тут человек?

— Вместе с морскими пехотинцами семьдесят семь, сэр.

— Но все они не могут здесь разместиться. Это же физически невозможно.

— При всем моем к вам уважении, вы не правы — могут. На каждого матроса полагается четырнадцать дюймов пространства, на котором он подвешивает свою койку, и он вешает ее в направлении диаметральной плоскости. Ширина судна на миделе — двадцать пять футов десять дюймов. Получаются двадцать два места — видите, тут указаны цифры.

— Но человек не в состоянии разместиться на четырнадцати дюймах.

— Верно, будет тесновато. Но на двадцати восьми он разместится. Видите ли, на судне с двумя вахтами приблизительно половина экипажа находится на палубе, так что их места в кубрике остаются свободными.

— Но даже занимая двадцать восемь дюймов — два фута и четыре дюйма, — моряк, должно быть, касается своего соседа.

— Конечно, сэр, но в тесноте, да не в обиде, и вода за шиворот не течет. Видите, тут четыре отделения. Одно — от переборки до этого бимса, здесь еще одно; затем до бимса с фонарем, висящим перед ним. Последнее отделение кубрика расположено между ним и передней переборкой, что рядом с камбузом. У боцмана и плотника там имеются свои каюты. Первое отделение и часть следующего предназначены для морских пехотинцев. Затем располагаются матросы, которые занимают три с половиной отделения. Так что, расположив двадцать коек в ряд, удается втиснуть всех, несмотря на то что мачта съедает немало места.

— Но получается сплошной живой ковер, даже если лежит лишь половина состава.

— Так оно и есть, сэр.

— Где же окна?

— Ничего похожего на то, что вы называете окнами, тут нет, — ответил Моуэт, качая головой. — Наверху имеются люки и решетки, но, когда штормит, они почти всегда задраены.

— А где лазарет?

— Строго говоря, лазарета у нас нет, сэр. Но у больных имеются койки, подвешенные у передней переборки по правому борту рядом с камбузом. Они пользуются рубкой.