Читать книгу - "Свободный танец в России. История и философия - Ирина Сироткина"

Тогда вела одну из студий такая Франческа Беата, потом была студия Людмилы Николаевны Алексеевой, ученицы Книппер-Рабенек, тоже босоножки. И помню, я стояла за дверью Алексеевской студии — я опоздала, и меня туда внутрь не пустили — и только слышала, как там играет музыка и как они топают, — сердце замирало от желания танцевать. И я не вернулась к папе. Я стала заниматься у Алексеевой^[303].

Как мы уже говорили, желание танцевать не пропало даже во время войны и революции. Напротив, студии множились, и «на улицах Москвы можно видеть девушек, бегущих на курсы классики, пластики и акробатики»^[304]. «Девушка с чемоданчиком», в котором лежали танцевальные принадлежности, вошла в поговорку — критик иронизировал, что «производство чемоданов… значительно повысилось»^[305]. Почти в каждом городе была своя студия пластики, свой самодеятельный театр. «Нет учреждения, нет железнодорожного управления, — писал С. М. Волконский, — где бы после канцелярских часов служащие не собирались в „студию“ — и начинается урок пластики или танцев, или репетиция „Марата“, или „Вихря“, или какого-нибудь „Пожара“»^[306]. В марте 1921 года Виктор Шкловский замечал: «Никто не знает, что делать с [театральными] кружками, они плодятся как инфузории, — ни отсутствие топлива, ни продовольствия, ни Антанта — ничто не может задержать их развитие»^[307]. А Касьян Голейзовский обидно называл студии «вредными бактериями»^[308].

Репетиции и выступления в наспех оборудованном сарае, без настоящих костюмов и декораций служили хорошей школой изобретательности. В то же время из‐за безденежья существование студий было эфемерным: лишь немногим удавалось продержаться несколько лет, другие закрывались через несколько месяцев. Студии делились на пластические и балетные (к последним относились школы-студии Касьяна Голейзовского^[309], Лидии Нелидовой^[310], Антонины Шаломытовой^[311], Нины Греминой^[312]). В Москве студий свободного танца и пластики было не меньше, если не больше, чем балетных (о которых ниже). В Петрограде работали «Гептахор», студии Клавдии Исаченко, Зинаиды Вербовой, Тамары Глебовой, Елены Горловой; были свои «босоножки» в Киеве и Астрахани, в Крыму и на Кавказе.