Читать книгу - "Кровавый век - Мирослав Попович"

А. А. Жданов

Особо приближенные. Жданов в конце 1930-х годов в кругу семьи Сталина: Василий Сталин, Жданов, Светлана Сталина, Сталин, Яков Джугашвили

Что касается человека, который шел в списке Оргбюро последним номером, – М. А. Суслова, – то он оказался наибольшей посредственностью, зато и наиболее осторожным, не впутывался ни в какие интриги, которые были выше его уровня, не рвался писать пустые монографии и получать на всякий случай академические звания – и выиграл больше всего. Берия считал его бездарностью, Маленков тоже не любил, но он не пострадал от кремлевских подковерных битв и в конце сталинской эры писал по поводу «порочной книги Вознесенского» в «Правде» грозную статью «Товарищ Федосеев хитрит». Берия, очевидно, не просто правильно определил уровень способностей Суслова – Суслов работал недолгое время в Ростове у Евдокимова, бывшего чекиста-ежовца, который собирал на Берию материал.

Как идеологический работник Жданов, безусловно, был на несколько голов выше своих подчиненных. Дело не только в том, что он сам писал свои выступления, – двигался он в определенном, избранном им культурном пространстве. Анализ его докладов 1946–1949-х гг. показал, что «в докладах и документах есть своя логика, строго выдержан метод, заимствованный у Писарева, есть, наконец, масса литературных аллюзий. Иначе говоря, мы имеем дело с погромом, выполненным средствами, которые содержатся в самой русской культуре. Средства расправы избраны Ждановым именно культурные».^[645]

Анализ многочисленных речей и докладов Жданова показывает, что несомненный русский национализм его нигде не связан с антисемитскими аллюзиями. Русский патриотизм соединяется здесь с «классовым подходом», последовательно проводится тезис о «двух культурах в каждой культуре». И все.

Кроме хорошо известных идеологических погромов, организованных Ждановым по указанию Сталина в 1946–1948 гг., под непосредственным руководством Жданова велась тайная работа по подготовке очередного съезда партии и пересмотра Программы ВКП(б). Наиболее радикальные и «перестроечные» экономические предложения списывались в архив с пометкой «вредные взгляды». Но новая Программа планировала и некоторые решительные политические новации. «В набросках новой Программы партии, которую планировалось подготовить до конца 1947 г., имели место пункты, которые предусматривали ограничение пребывания на руководящих выборных партийных должностях, соревнование кандидатов в депутаты при выборах на всех ступенях Союза, недопустимость подмены политического партийного руководства административным и другие положения, которые ведут к демократизации партии и обществу».^[646]

Мы не знаем обстоятельств, по которым была заморожена работа над проектом Программы, но характерно, что Сталин поначалу допускал возможность достаточно радикальной «борьбы с бюрократизмом» в партии и государстве. Следует сказать, что и в действующем Уставе ВКП(б) предусмотрены были механизмы контроля над низшими слоями партбюрократии. Так, на выборах парткомов можно было вносить кандидатур больше, чем предусматривалось мест в комитете, и не проходили в выборный орган те, кто собрал максимальное количество «против». Больше всего шансов провала имели предполагаемые секретарь парткома и руководитель учреждения или предприятия. Правда, представителю высшего органа, который привез согласованный список парткома и не сумел его провести в жизнь, угрожало исключение из партии. Тем не менее эти уставные нормы очень раздражали партийную бюрократию и были ликвидированы во времена Хрущева. Следовательно, сталинская тоталитарная система не принимала ничего подобного «принципу фюрерства» и допускала определенный механизм контроля «снизу» над руководящими кадрами. Но изменения в направлении свободы выбора, которой как панацеей от «бюрократизации» бредили вплоть до Перестройки, оказались лишними, когда была достигнута стабилизация. Тем самым прошла пора ленинградских мечтателей.

В противостоянии государственно-партийной вертикали и партийно-государственной горизонтали с ее территориальным принципом власти война привела к решительному преимуществу вертикали. Послевоенное время породило колебание в сторону горизонтали, но через пару лет с кровавыми судорогами установилась опять имперская вертикаль.

Группу Жданова сразу, очевидно, можно было обвинить в том, что они «ленинградцы», а это в глазах Сталина – особенно опасно. Состояла эта группа из старательно подобранных российских национальных кадров новой формации, преимущественно из рабочих семей, а не из довоенных интернационалистов, среди которых было много евреев. В первые послевоенные годы они служат делу преодоления автономии «вертикальных» отраслевиков-профи, особенно из силовых структур. В условиях возросшего социального расслоения – быстрого выделения «нового класса» в особенную страту со свойственными только ей манерами одеваться или даже униформой, уровнем «спецобслуживания» и материальной обеспеченности, возможностями влияния и связями, – силе административных структур должна была быть противопоставлена едва не антиструктурная, в сущности фундаменталистская, идеология «настоящего коммунизма». Уже тогда этот «настоящий коммунизм» совмещается с могучим русским национализмом, о котором с тревогой писал Кеннан. Это и стало источником слабости ждановского «коммунистического Ренессанса».