Читать книгу - "Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь - Григорий Потанин"

У бурят, живущих в местности Котогол (в долине Иркута), местный убугун называется Алтын-чиргай-ноён и Кэрдек-ноёнт-баабай; близ Туранского минерального источника – Алтын-шаригы-моритэй Хайрхан, то есть Хаирхан на золото-соловой лошади; на Хангинском карауле – Дархан-ноён; в местности Мон-Хадхир-ноён. (Так говорил один бурят из Котогола.)

Тункинским бурятам известен также и Оран-делехе. Ему брызгают, а также приносят жертвы (делают таилганы), когда волки начинают давить скот.

Буряты, живущие в местности Мен, называют местных духов-покровителей вообще хат-бурхыт, а своему местному дают имя Тархан-дуриск; у него отец был Тайхын, мать Иджихын. Он был кузнец и жил в местности Мен, когда здесь еще никого не было. По другому показанию, Тархан-дуриск был шаман и кузнец, который жил в здешней местности. Одна девица копала сарану; Тархан-дуриск попросил у нее одну луковицу и съел; должно быть, женщина была «месячная», «в краске»; Тархан-дуриск захворал, поднялся на голец^[38] и умер на горе Мондю-байсин. С той поры здесь нет змей, белой сараны и сосны, и не ходит верблюд. (Недавно проехали муж с женой на верблюдах, и оба вскоре умерли; с этих пор стали встречаться змеи.) Кроме того, здесь местным духом считается Мунко-саган-иджин-хан-морин-нён-баабай, то есть, если переводить буквально, «мать вечно белая, отец Царь-Лошадь господин». Рассказчик прямо отнес это имя к тому вечному снегу, который в наших географиях называется Мунко-сардык. Другие буряты называли белок несколько иначе, именно: Мунку-саган-хутул-хав-морин-войов.

Говорят еще, что Хятагай слетел с неба вместе с громом на Мунко-саган; при этом толкуют, что Хан-морин и Хятагай – два имени вершины белка Мунко-Сагана. Величание, которое делается Мунко-сагану в призываниях бурятских шаманов, заключается в словах: окторгоин буумыл хумо харбаджи буга один ганц нюдутей, то есть: «стреляя небесной стрелой, опустился (ты) одноглазый Один, однозубый Ошин». Дархатский лама Гончик показал, что белок в вершинах Косогола (Мунко-саган) прежде назывался Долон Мундурго. Я переспросил его, чтобы убедиться, не значат ли первый член «озерный», далэн, но Гончик отрицательно закачал головой и выставил семь пальцев руки^[39]. По словам же бурятского ламы, Мене Навана, Мунко-саган прежде был Шоно-нойон, причем слово шоно – лама перевел русским словом: волк. Этот же Шоно-нойон назывался Ляй-хан сурукдык, который был иджин, хозяин Бурун-далая (оз. Косогола), а Ривиль-хама был иджин Дзюн-далая (Байкала).

Священные горы, как алтайцы, так и улухемские урянхайцы, ознаменовывают устройством на их вершине обо из камней или хвороста, на который навешивается ялама; подобным горам молятся о зверином улове. Такие поклонные горы по-алтайски называются джаик-ту, по-урянхайски ыдык-таг. В русском Алтае, по сообщению г. Ядринцева, священными считаются следующие горы: 1) три горы Кесьпы или Теспы на р. Бие (им молятся, когда бывает горячка); 2) гора Ова, в 15 верстах от улуса Елейского; 3) гора Бобырган на реке Бие; 4) гора Абыган в вершинах реки Абакана, по словам туземцев – о шести горбах; 5) гора Алтын-тау со скалами, носящими название «сына и снохи» (коледы); 6) гора Белуха, по-алтайски Уч-сюри; 7) гора Яик-ту, в Чуйских белках. В Урянхайской же земле, по собранным нами самими сведениям, одна ыдыкту лежит на левом берегу Хакема близ устья Седзена, а другая – против нее на противоположном берегу Хакема.

В Аларском Бурятском ведомстве на реке Ирети есть лес, который назывался Нилхан-наргын, «нилханова сосна». В этом лесу запрещается рубить деревья. Здесь, по преданию, удавилась одна шаманка Баир-хан; она спорила с одним шаманом (Хохор-богдэном), чьи духи сильнее; шаман предсказал ей: «Тебе не доехать до дома», а шаманка предсказала шаману: «Ты по приезде домой на третий день умрешь»; на пути домой шаманка повесилась; шаман доехал до дома, но на третий день умер.

В Балаганском Бурятском ведомстве есть белый камень, валяющийся на степи. Буряты называют его бумыл саган шилун, «белый упавший камень», и думают, что он спустился с неба.

Алтайские ээзи, монгольские сабдыки и бурятские хаты – благодетельные духи.

Кроме того, у народов Северо-Западной Монголии есть вера в злых духов. Буряты верят в существование духов: анахай^[40], зэтхыр, ада. Маленький анахай имеет способность превращаться в крыс и кошек; в последнем случае он мяучит. Если крыса долго живет, шерсть сходит с нее, и она превращается в анахая.

Если в юрте ночью слышны шаги, шум, стук от падения утвари – это делает бохолдэй. Тогда призывают человека, который одарен способностью видеть и прогнать бохолдэя, «бохолдэй улдюдык хунь» или «бохолдэй хараша». Этот человек видит бохолдэя и рассказывает, какого он роста, как одет. Если сил его хватит, он прогоняет бохолдэя, обходя вокруг юрты с черепком, в котором курится жодо (пихта), арса и ганга; иногда такой человек говорит, что это не простой бохолдэй и что его прогнать можно только с помощью жертвы: тогда призывают шамана.

Ядринцевым записаны следующие поверья Черневых татар и алтайцев:

Черневые татары верят в существование злых духов аза; кроме того, у них существуют для темных сил имена: шайтан, аламыс, каала, куремес, курюм-тертигры, или тертигры-курюм, айна и четкер (последние два – слуги куремеса). Телесы не знают айна, а алтайцы не знают аза.

Ерлик-хан есть высший злой дух. Его же Черневые татары называют аю или «медвежья лапа». Прислужник его, по словам кумаидинцев, называется кебеиек, у телеутов – янгыз-конек, в сказках он представляется хромым и кривым. Телеуты объясняют, что Ерлик и Ульгень прежде были ханами на земле и брали подать; теперь та же подать идет им жертвами. У телеутов есть еще в числе злых духов Кагыр-хан.

Узют – мертвец, превратившийся в злого духа и причиняющий болезни; душа покойника три года насылает болезни.

Эрке, гарыш – домовой у Черневых татар. У алтайцев эжик сакчи – хозяин юрты.