Читать книгу - "Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь - Григорий Потанин"

Переночевав в юрте одного ламы на берегу Аршани-гола, мы продолжали ехать сначала на запад, потом на север (здесь с запада в Аршани-гол впадает горная речка, текущая в широкой долине) и, наконец, на восток, согласно поворотам реки; последнее, т. е. верхнее, колено реки имеет около 12 верст длины; дорога сначала шла по правому берегу, а у последнего поворота (на востоке) переходит на левый; через реку переезжают вброд; полверсты не доезжая до теплых ключей, в горах левого берега я увидел глубокую вырезку, в которой сверкнула вершина белка; из этой вырезки в Аршани-гол течет горный поток (западная вершина Аршани-гола) и пересекает дорогу; ущелье, из которого он вырывается, обставлено высокими и скалистыми дикими горами. Белок, лежащий в вершинах его, мне назвали Очир-вани; так зовут и тот главный белок, который лежит в вершинах Богдын-гола и который уже раньше значился на наших картах под именем Отхон-тэнгри^[28].

Оба имени известны в крае и придаются целой гряде высоких гор, которая распадается на две группы – восточная, более высокая с тупым пиком, и западная, имеющая вид скалистой гряды, с отдельными большими массами снега только на северной стороне. Чтобы различить их, первую монголы называют Ихи-очир-вани (Большой Очир-вани), вторую – Бага-очир-вани (Малый); последнюю-то и видно было через ущелье западной или левой отноги Аршани-гола; другая отнога берет начало еще восточнее также из Очир-вани, т. е. в горах, лежащих к югу от ключей, и протекает мимо аршанов с севера; таким образом, обе ветви берут начало из малого Очир-вани; какая же река течет с северного склона большого Очир-вани, мне узнать не удалось.

Долина, в которой лежат ключи, имеет направление с востока на запад, шириной около версты; горы, ее окружающие, имеют пологие скаты; горы южной стороны покрыты лиственным лесом, не поднимающимся до вершины их; лес редкий, отдельными штрихами рассеянный по горному скату – знак, что местность находится вблизи от верхней предельной линии лесов; с северной стороны долину ограждает валоподобная гряда с плоскими вершинами и с безлесным скатом; на вопрос, что за этим хребтом, мне отвечали – Этер и хурэ Илгысын-гэгэна.

Ключи лежат на дне долины между берегом восточной отноги Аршани-гола и северной подошвой Бага-очир-вани; они выступают из трещин в обнажениях красного сиенитового гранита и расположены в две группы: северную и южную, с промежутком в 50 шагов; в каждой группе насчитывается до шести ключей. Вода имеет сильный серный запах; температура некоторых ключей свыше 40 °С; к сожалению, у меня не было термометра свыше этой нормы.

Ключи делятся на питные и купальню; из последних наполняются ванны, т. е. деревянные врытые в землю ящики, имеющие около 2 аршин длины и 1 аршин глубины; всех ванн устроено более 20. Во время купания над ванной раскидывается дабовая палатка. Над каждым источником устроено обо, которое состоит из груд камней с небольшой нишей или полостью внутри. Снаружи каменная груда обыкновенно завалена хворостом и утыкана торчащими в разные стороны палками. По величине обо можно судить о достоинстве и температуре ключей – над самыми горячими они достигают высоты свыше 2 сажен. В нишах ставятся на рукоятки вырезанные из дерева мечи с надписями по лезвию; снаружи на каждое обо навешаны шнуры с колеблющимися на них бараньими лопатками с «ом мани». У каждого ключа есть этикет, написанный по-монгольски и китайски на деревянной дощечке, воткнутой в груду камней. Пора года была поздняя, и лечебный сезон уже почти окончился; однако я еще застал 25 человек больных при одном ламе-докторе; они помещались в двух юртах и двух палатках. Больные были все простые люди; помещение и содержание дается от хошунов; на 21 человека полагается 2 кирпича «толстого» чая и 1 баран на 10 дней.

Во время моего приезда здесь лечились люди хошунов Джа-дзасыка, Хошучи-бэйсы и Дза-гуна; больные страдали различными болезнями; один лама жаловался на боль в ногах; дряхлая старуха лечилась от слепоты глаз, пила для этого воду и мыла лицо; остальные жаловались на внутренние болезни. Между больными было много женщин; помещались тесно, по 10 человек в одной юрте; постелью больным служил тонкий войлочек; в ваннах больные сидят по часу и по три часа, смотря по указанию доктора; после горячей ванны они не находят лучшего, чем юрта, убежища, тогда как на такой, как здесь, высоте в июле иногда бывает холодная буря и свет. Князья приезжают сюда лечиться со своими юртами.

* * *

На Хоро мы прожили два дня с целью собрать альпийскую флору около белка, а также, чтобы осмотреть снежную линию. Барун-сала берет начало в леднике, лежащем на юго-восточном склоне Харкиринского белка; ниспав двумя потоками с конечной морены, она течет в общем русле на северо-восток; до выхода в долину Хоро она проходит два раза через щеки, образуемые глинистыми сланцами; особенно тесны и высоки нижние щеки, между которыми река бешено и с пеной несется по крутому дну. 11 июля я и г. Адрианов, взяв с собой рабочего Баин-цагана, отправились к вершине Барун-салы, не подозревая о существовании ледника. Чтобы попасть туда, мы должны были объехать щеки левой стороной реки; для этого мы против нашей стоянки переехали через реку и стали подниматься на горы. Объезжая последние щеки и поднявшись на гору, мы увидели впереди ледник. Он занимает только начало самого верхнего участка долины Хадкиры и не доходит до первых щек.

С юга, запада и востока его окружают высокие горы, покрытые снегом от вершин до подошвы; только местами белые скаты их прерваны обнажениями какой-то темной породы. Горы, окружающие этот ледник, не есть настоящий Харкиринский белок, а отделяющееся от него на восток высокое крыло; настоящий Харкиринский белок, как мы потом убедились, лежит от ледника на северо-запад. Сколько помнится, его ни с одной точки в долине Харкиры нам не было видно. На всем пути до вершины мы встречали богатейшую однолетнюю растительность; мягкие горные скаты, обращенные на север, были покрыты альпийским дерном, в котором цвели Pulsatilla, Delthinium, Silene nutans, Stellaria longipes, Cerastium trigynum (который стелется по земле вместе с Salix glauca), Hedisarum obscurum, Potentina nivea, Saxifragа flagellaris, Pedicularis uliginosa, compacta et sudetica, Dracocephalum altajense, Lloydia serotina, Leontopodium alpinum, Aster, Senecio, Saussurea alpina, Campanula glomerata, Gentiana altaica et decumbens, Carex rupestris и др.; скаты, обращенные на юг, были беднее; лишенные дерна, они были усажены преимущественно щеткообразными пучками Arenaria; а также здесь растут Androsaсe villosa, Dianthus alpinus, Umbilicus spinosa, Erysimum altaicum, Patrinja sibirica, Dracocephalum origonoides, Eritricliium. Ложки, или ложбинки, заваленные камнями, были опушены высокими травами, каковы: Angelica, Silene inflata; тут же растут Spiraea alpina и Salix Myrsinites.

Ближе к вершине сырые и болотистые места стали попадаться чаще; на них или Saxifraga Hirculus в сообществе с Ranunculus Flammula, или Primula nivalis непременно в сообществе с Sedum gelidum, оба уже в плодах^[29]; кроме того, около ключей и на болотистых местах цвели Polygonum Bistorta, Claytonia Joanneana, Comarum Salessowii, Carex Schreberi, Trisêtum flavescens Alopecurus brachistachys, Ptilagrostis mongolica. Sedum artropuupureum покрывал собой скалы и россыпи на открытых местах; в затененных же гнездились Isopyrum micophyllum Aconitum Napellus, Saxifraga cernua, Eutrema. Наконец, при подошве конечной морены, как последние пионеры растительности в области вечных снегов, найдены были на песчаном дне долины Oxygraphis glacialis, Saxifraga oppositifolia, Pyrethrum-Joungia pygmaea; на соседних холмах Potentilla biflora, Androsace chamaejasme, Luzula spicata; последнее растение распространяется по всей жаркой равнине, окружающей озера Киргиснор и Хара-усу, на скатах этих холмов, обращенных на юг: Bromus tectorum, Trisetum subspicatum и маленький с яркими цветами Erigeron. Словом, эти высокие безлистные поля – самые цветущие в здешних горах, и даже лесная полоса уступает им по обилию и роскоши экземпляров.