Читать книгу - "Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации - Иван Саблин"

В 1909 году японский государственный деятель Ито Хиробуми был убит в Харбине корейским иммигрантом Ан Чунгыном, жившим во Владивостоке. Протесты японского правительства и кампания, которую Столыпин начал против национальных организаций меньшинств, привели к проверке корейских организаций в 1910 году. Были приняты меры против корейских лидеров. Ли Бом Юн, недавно прибывший из Кореи, в конце 1910 года был сослан в Иркутск, но на следующий год получил разрешение вернуться во Владивосток. Для противодействия подпольной деятельности российское правительство в 1911 году дало добро на создание легального Корейского общества развития труда под руководством Петра Семеновича Цоя, жившего в России с 9-летнего возраста. К 1914 году у этого общества было 13 отделений в Приморской области. Областные власти приветствовали инициативу корейских крестьян отпраздновать в 1914 году пятидесятую годовщину переселения корейцев на территорию России и воздвигнуть памятник Александру III в Посьете. Но празднование не состоялось из-за русско-японского союза в Первую мировую войну. Большинство корейских организаций, в том числе Корейское общество развития труда, были закрыты в 1914 году, но многие продолжили функционировать подпольно^[199].

В отличие от корейских обществ китайские и японские организации сохраняли тесные связи со своими правительствами. Первая китайская организация, Владивостокское китайское общество взаимного вспомоществования, была основана в 1881 и наконец легализована в 1907 году, хотя Ли Цзяао добивался ее легализации с 1898 года. Организация была построена по модели китайского торгового общества, разработанной цинским правительством в 1902 году. Хотя она стремилась к улучшению материального благополучия своих участников, устроена она была в высшей степени иерархично. Решения в ней принимали лишь имущие и пользующиеся уважением члены сообщества. Сеть китайских обществ, подчинявшаяся Пекину, покрывала большинство городов и деревень, где имелось китайское население, оценивавшееся на 1910 год в 65 409 человек в Приморской области, 32 740 в Амурской и 13 317 в Забайкальской. Несмотря на формальное подчинение одновременно российским и цинским властям, китайские общества извлекали выгоду из своего промежуточного положения между двумя правовыми системами. Они действовали автономно от дипломатических представителей Цинской империи, но не всегда соблюдали российские законы. Регистрация китайских обществ фактически означала, что российское правительство признает самоуправление китайцев и власть Цинской империи на своей территории. Но отсутствие легального статуса также не мешало их деятельности. Как легальные китайские общества (Владивостокское, Никольск-Уссурийское и Хабаровское), так и нелегальные (Благовещенское) оказывали влияние на российские власти при помощи организованной и документированной системы взяток. Переход от Цинской империи к Китайской республике в 1912 году прошел для китайских обществ совершенно безболезненно: они лишь отправили представителей в Пекин по приглашению нового правительства^[200].

Японское общество жителей Владивостока, сформированное в 1892 году и реорганизованное в 1895 и 1902 годах с целью включения в состав всех японцев в городе, подчинялось японскому консульству, что стало причиной обвинений в шпионаже со стороны российских властей. Впрочем, в отличие от китайских обществ, его связь с официальными японскими властями осталась неформальной. Когда Владимир Владимирович Граве, в 1910 году совершивший инспекционную поездку на российский Дальний Восток по поручению Министерства иностранных дел, потребовал от японского консула Отори Фудзитаро легализации общества, консул просто вышел из организации и воздержался от дальнейших действий^[201]. В то время как японские жители Владивостока фактически пользовались автономией, японские предприниматели контролировали рыболовство на российском Тихоокеанском побережье, опираясь на Портсмутский мирный договор и рыболовную конвенцию 1907 года, позволявшую японским предпринимателям, действовавшим в регионе, нанимать японскую рабочую силу, что привело к увеличению японского присутствия на Камчатке^[202]. На северо-западе Тихого океана, в особенности на Чукотке, достигла широкого размаха торговля с США, и многие русские, в том числе Столыпин, опасались, что Россия может утратить северную часть Тихоокеанского побережья^[203].

Если родные земли корейцев, китайцев и японцев, как считалось, находились за пределами империи, положение украинцев было более сложным. По мнению украинских националистов, украинцы были народностью безгосударственной и, подобно другим меньшинствам, национально угнетенной. Поскольку украинцы говорили на языке близком к языку «государственного» русского народа и занимали одну из важнейших сельскохозяйственных территорий империи, власти империи боялись украинского национального движения особенно сильно и подвергали преследованиям культурные мероприятия украинцев, в том числе образование, издательскую деятельность и даже их самоидентификацию как украинцев (а не малороссов)^[204].

Хотя огромная доля переселенцев в Приморскую и Амурскую область в 1883–1917 годах происходила именно из украинских губерний (179 757 человек, или 67,5 % всех переселенцев в Приморской области, 81 571, или 43,4 % в Амурской области), а общая численность украинского населения на 1917 год, по оценкам достигала 147 400 (43,2 % населения) в Амурской области, 270 700 (48,2 %) в Приморской и 6200 (0,7 %) в Забайкальской, их этническая идентификация оставалась размытой благодаря официальной политике русификации, небольшому проценту городского населения среди украинцев и нехватке сельской интеллигенции, возглавившей национальное строительство на территории самой Украины. Самые ранние (с 1903 года) и долговечные украинские организации в Северной Азии находились в зоне отчуждения КВЖД. В 1907 году Константин Кондратович Андрущенко, Борис Иванович Воблый и три других студента Восточного института создали во Владивостоке Украинскую студенческую громаду, которая получила легальный статус. Громада, обычная форма украинской национальной самоорганизации во второй половине XIX века, устраивала театральные представления. Актер Юрий Кузьмич Глушко (Мова), приглашенный в качестве режиссера, стал одним из лидеров сообщества украинских интеллектуалов и артистов во Владивостоке. В 1909 году громада организовала во Владивостоке первый праздник в честь Тараса Григорьевича Шевченко, объединяющей фигуры украинского национального движения. Поскольку политическая деятельность подавлялась, ежегодные шевченковские праздники стали выражением украинского единства во всех частях Российской империи. Кроме того, громада распространяла тексты на украинском языке. Хотя в 1909 году организация была закрыта властями, культурная деятельность Глушко и других представителей украинской интеллигенции продолжилась^[205].