Читать книгу - "Викинги – люди саги. Жизнь и нравы - Аделаида Сванидзе"

Судя по «Саге о Гуннлауге Змеином Языке» и «Саге о Ньяле» (гл. XXIII, L), истец не мог возбудить дело в одиночку, но только при свидетелях, и к тому же не позднее чем за четыре недели до открытия тинга^[1662]. Чтобы пригласить бондов на тинг, следовало выстругать стрелу из дерева — в отличие от железной «военной стрелы». Затем ее «пускали» по хуторам, передавая из рук в руки. Вызывать на тинг, т. е. предъявлять иск, следовало по месту жительства ответчика, у его дома и также в присутствии свидетелей^[1663]. Если обстоятельства преступления были очевидными, дело обычно выигрывал истец. При неочевидных обстоятельствах, способных вызвать спор, дискуссию сторон, требовалось участие свидетелей и поручителей, роль которых, а также докладчика возрастала. Все они были обязаны принести клятву говорить правду. Необъективный, «пристрастный» свидетель определяется рассказчиком саги как «жалкий» и «гнусный»^[1664].

Принесение клятвы на тинге было важной частью судебной процедуры^[1665]. Вообще клятва — очень древнее, архаичное установление, а ее сакральность известна германцам издавна. И как мы уже знаем, она играла большую роль в северном обществе эпохи викингов. Нарушение клятвы влекло потерю чести. Клятву можно даже завещать — например, клятву об отмщении. Клятва скрепляла сделки, договоры о мире и дружбе, обеты мести и многие другие межличностные и общественные акты, даже «очищала» от обвинений. Но в принципе клятва, при всей ее важности, была, как сказано в поэме «Беовульф», «не навек». И нередко бывало так, что противники, давая взаимную клятву о мире (примирении), уже в момент ее произнесения строили новые планы мести друг другу. Обычно клятва на тинге считалась нерушимой, ее несоблюдение влекло за собой судебное дело против клятвопреступника и тяжкое его наказание.

Непосредственные представители тяжущихся сторон, т. е. истец и ответчик либо замещающие их по закону лица, также должны были принести особую присягу.

Язычники приносили клятву, положив руку на особое, посвященное богам кольцо^[1666], которое хранилось в капище (так называемая «кольцевая клятва», baugeidr)^[1667]. В «Саге о Ньяле» (гл. CXLII) говорится о «присяге на книге, как полагается по закону». Есть и другие упоминания о «клятве на книге». В ходе одного дела, о котором речь пойдет ниже, Мёрд, его докладчик и, как выясняется, «ведущий», говорит сначала о людях, которым «передал по закону свою защиту» обвиняемый. А затем призывает присутствующих в свидетели того, что он приносит «присягу на книге, как полагается по закону»; и обещает перед Богом, что будет «вести тяжбу по правде, по совести и по закону», выполнив «все, что полагается по закону»^[1668]. Вероятно, таков был принятый ритуал. Под «книгой», скорее всего, подразумевались Библия или молитвенник, но во времена Ньяля христианство еще не внедрилось по-настоящему, и не исключено, что в письменном тексте саги произошел перенос понятий. Однако какую-то присягу, вероятно, на священном кольце и со ссылкой на языческих богов, всем участникам процесса тогда давать полагалось, об этом прямо говорится в сагах^[1669]. Очевидно также, что после утверждения христианства было положено клясться на Библии. Кроме того, в речи Мёрда обнаруживаются определенные логические связи и ритм, что позволяет видеть в ней формулу или пересказ судебной формулы, принятой в обычном праве: «правда, совесть и закон» как провозглашаемые принципы ведения дела. Наконец, здесь речь идет о «передаче тяжбы» третьему лицу, которое говорит и действует от имени истца, таким образом выступая ходатаем или посредником.