Читать книгу - "Холокост. Новая история - Лоуренс Рис"

В Берлине обеспокоились, но только тем, что местные нацисты проявляют много инициативы. В Баварию пришло указание рейхсминистра внутренних дел: «Настоятельно рекомендую принять меры по недопущению в дальнейшем подобных беспорядков. Полиции надлежит вмешиваться, если на улицах распевают песню: “Когда с наших ножей польется еврейская кровь, все станет хорошо!” Еврейский вопрос будет решаться правительством рейха, а не штурмовыми отрядами или властями Гунценхаузена»³³.

И тем не менее на этом инцидент не закончился. 15 июля 1934 года Курт Бер с двумя товарищами вернулся в ту же пивную в Гунценхаузене… Вот выписка из обвинения, которое ему было предъявлено впоследствии. «Бер вошел в зал с криками “Руки вверх!”, после чего два раза выстрелил в Симона Штрауса — владельца пивной, который сидел напротив входа. Обе пули попали в голову». Сын хозяина пытался убежать, но Бер успел выстрелить и в него. Бера задержали. Вскоре у местной тюрьмы собралась большая толпа. Беру удалось крикнуть в окно: «“Я застрелил двух евреев! Вы можете мною гордиться! Я защищал честь своих товарищей по СА!”»³⁴

Симон Штраус умер, а Юлиус остался жив, поэтому Беру предъявили обвинение в убийстве и покушении на убийство. В октябре 1934 года его приговорили к десяти годам тюремного заключения, но на свободе Бер оказался спустя четыре года. Этому немало способствовал Штрейхер, сказавший, в частности, по словам одного свидетеля: «Нехорошо, что этого еврея убили, но я буду рад, если мертвыми окажутся все евреи»³⁵.

События в Гунценхаузене — крайнее проявление антисемитизма, акций, которые проводились в первые два года пребывания Адольфа Гитлера на посту канцлера Германии. Ничего подобного в Баварии больше не происходило до Хрустальной ночи, или Ночи разбитых витрин, — серии скоординированных атак против евреев во всей Германии и части Австрии 9–10 ноября 1938 года, осуществленной отрядами СА и гражданскими лицами. Полиция тогда самоустранилась, а нападения привели к тому, что улицы были покрыты осколками стекла из окон принадлежавших евреям магазинов, зданий и синагог.

И все-таки спонтанные акции начала 1930-х годов имеют большое значение. Прежде всего, они показывают — у нацистов уже, что называется, чесались руки. При этом нет никаких свидетельств, что нападения на евреев планировались заранее. Бер в тот день в той пивной просто потерял самообладание, вот все и произошло… Но даже с учетом того, что его действия стали своего рода катализатором, погром был возможен только как результат подспудной напряженности. Многие жители Гунценхаузена поддержали штурмовиков потому, что их ненависть по отношению к евреям достигла градуса, когда от слов переходят к делу. То, что Бер в своем выступлении перед пивной заострил внимание на традиционном, христианском антисемитизме, по сути, новым не было. В этой части Франконии жили в основном протестанты, а за них уже многое сказал Мартин Лютер.

Этот инцидент продемонстрировал разногласия между местными партийными властями, которые полагали, что могут предпринимать против евреев любые действия, и центральным аппаратом НСДАП — из Берлина ясно дали понять, что еврейский вопрос будет решаться в столице, а не в провинции, но примечателен и тот факт, что тот же Бер почувствовал, наверное интуитивно, что Гитлер, скорее всего, согласился бы с тем, что плевок на немца в форме СА — это все равно, что плевок в него. И наконец, эта неприглядная история в Гунценхаузене показывает нам, до какой степени уже извратилось немецкое правосудие после прихода нацистов к власти. Даже при том, что в данном случае некоторые из штурмовиков предстали перед судом и были признаны виновными, юридическая система впоследствии словно забыла о жертвах преступления, освободив штурмовиков по апелляции. Вскоре такая схема стала общепринятой, поскольку нацистское государство отвергало принцип верховенства права.

В мае 1934 года, через два месяца после злополучного Вербного воскресенья, Der Stürmer Юлиуса Штрейхера вышел специальным выпуском. Назывался он «Еврейский убийственный заговор». Карикатура на первой полосе в гротескном виде изображала двух евреев, причем один из них был с окровавленным ножом в руке. Та самая кровь христианских младенцев… Текст внизу гласил, что евреи собирают христианскую кровь, чтобы подмешивать ее в мацу, — таков их давний ритуал. Был и другой рисунок — евреи, сосущие через соломинки кровь распростертого ребенка, а также репродукция барельефа из церкви во имя Божией Матери в Обервезеле — городе в земле Рейнланд-Пфальц, запечатлевшего якобы приношение в жертву 16-летнего юноши, впоследствии канонизированного как Вернер Обервезельский. Кроме того, в одной из статей утверждалось, что вся история евреев — это непрерывная цепь кровопролитий и массовых убийств.

Спецвыпуск Der Stürmer не преминул подчеркнуть и связь между евреями и коммунистами. После революции 1917 года в России, говорилось в другом материале, расстреляны, замучены и уморены голодом уже 35 000 000 человек. В настоящее время в «…еврейской большевистской России массовые убийства продолжаются, причем убийцы — в основном евреи». Продано было свыше 100 000 экземпляров «Еврейского убийственного заговора», а на уличных стендах газета оказалась чуть ли не на каждом углу.

Нельзя не отметить, что этот спецвыпуск Der Stürmer вызвал протесты не только за рубежом, но и среди христиан в самой Германии. Они были настолько сильны, что федеральному правительству пришлось внести «Еврейский убийственный заговор» в список запрещенных изданий. Важно отметить, что, по словам самого Гитлера, он запретил спецвыпуск Der Stürmer не из-за лжи о евреях, содержащейся в нем, а потому, что сама тема может быть истолкована как нападки на святое христианское сообщество³⁶. Что из этого следует? Очевидно то, что, несмотря на признание политической целесообразности дистанцироваться от экстремистского содержания «Еврейского убийственного заговора», Адольф Гитлер не мог себя заставить выступить с критикой газеты за нападки против евреев.

Пока еще не существовало официального курса на сегрегацию немецких евреев от остального населения, но на них, особенно в провинции, оказывалось сильнейшее давление с тем, чтобы они покидали места, в которых их больше не желали видеть. В частности, газета Fränkische Tageszeitung 26 мая 1934 года сообщила следующее: «В четверг в 17 часов над домом последнего еврея, покинувшего Херсбрук, Средняя Франкония, был водружен флаг со свастикой. Округ Херсбрук окончательно очищен от евреев. Население восприняло этот факт с гордостью и удовлетворением»³⁷.Fränkische Tageszeitung ликовала — есть надежда, что вскоре этому примеру последуют и другие районы. Недалек тот день, когда вся Франкония избавится от евреев. И вообще, неизбежно наступит такое время, когда во всей Германии не останется ни единого еврея!

Не было пока и закона, запрещающего евреям вступать в брак или иметь внебрачные отношения с неевреями, но тем не менее уже имелось много примеров того, как местные нацистские организации всячески унижали смешанные пары. Юрист еврейского происхождения Курт Розенберг в августе 1933 года записал в своем дневнике, как в Куксхафене, в Нижней Саксонии, арийскую девушку провели по городу с табличкой на шее: «Я свинья, потому что встречаюсь с евреем». Рядом толкали в спину ее молодого человека… В других местах на стены домов клеили листки с именами немок, которых заметили в компании с евреями. И повсюду евреям стали запрещать появляться на городских площадях³⁸.