Читать книгу - "Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917) - Ева Ингеборг Фляйшхауэр"

Когда на рубеже 1916–1917 гг. общественное давление стало непреодолимым, Курлов сделал вид, будто уходит из Министерства внутренних дел по состоянию здоровья. 5 января 1917 г. он даже подал прошение об отставке. Соответственно позже, как перед комиссией Муравьева, так и в берлинских воспоминаниях, он утверждал, что в тот день оставил службу и потом лишь принял участие в нескольких министерских совещаниях. Эта увертка, поддержанная Васильевым^[2109], не соответствовала фактам. Курлов противоречил сам себе^[2110] и дал комиссии Муравьева повод подозревать, что он и дальше держал в руках бразды правления в министерстве. Отрицание Курловым своего влияния на министра и власти над Департаментом полиции в январе и феврале 1917 г. служило для затушевывания определенной его причастности к срыву оппозиционного выступления 14 февраля и к революции, вспыхнувшей в последнюю февральскую неделю^[2111].

Приписываемое министру внутренних дел намерение спровоцировать беспорядки, чтобы жестоко их подавить^[2112], довольно правдоподобно опровергалось Протопоповым^[2113] и в действительности принадлежало Курлову. Политически недалекого и все сильнее приходившего в расстройство ума министра не хватило бы для того, чтобы усвоить и применять столь изощренные приемы^[2114]. Зато его серый кардинал Курлов практиковал постыдные методы провокации и репрессий еще в 1905 г., подавляя движение за свободу в Минске, и не гнушался маскировать их такими средствами, как организация фиктивного покушения на себя.

Фактически вся деятельность Курлова в Министерстве внутренних дел, никогда специально не изучавшаяся, была направлена на раздражение партриотически настроенной, либеральной и демократической общественности с целью вызвать волнения, дабы разгромить и в ходе запланированной революции уничтожить верные Антанте силы в России. Все меры МВД по подавлению и ликвидации учреждений просвещенного общества зимой 1916–1917 гг., противоречившие национальным интересам и оказывавшие ценную услугу германскому агрессору, выдавали почерк Курлова, который пользовался ограниченно дееспособным министром как послушным медиумом. Уже после войны Курлов порицал завоевания просвещенной и демократической российской общественности, от Земского союза и Союза городов до военно-промышленных комитетов, как «второе» или «дополнительное» правительство, которое подрывало «авторитет монарха» и представляло серьезную опасность для существующей государственной власти^[2115].

Используя органы МВД, Курлов расшатывал и обрушивал внутригосударственные и общественные барьеры против немецких посягательств и предательски ослаблял учреждения, созданные патриотической общественностью для укрепления фронта и сохранения обороноспособности империи. В первые же дни пребывания в должности он с согласия Протопопова съездил в Ставку с просьбой о прекращении работы следственной комиссии генерала Батюшина. Протопопов по настоянию своего помощника воздействовал в том же духе на царицу^[2116], которая 25 февраля все еще уговаривала царя уволить Батюшина, так как его поддерживает начальник Генштаба Алексеев^[2117]. Курлов после войны совершенно большевистским языком обвинил Батюшина в «белом терроре», «так как им подвергались аресту самые разнообразные личности, до директоров банка включительно». При этом он особо выделил дело «банкиров Рубинштейна… и др., которые просидели в тюрьме без всяких оснований пять месяцев». Батюшин, по его словам, вмешивался в политическую пропаганду и даже в рабочий вопрос, возбуждая социальное недовольство, и тем будто бы представлял «серьезную опасность» для существования Российской империи^[2118].

Свой последний удар по оборонческим учреждениям России Министерство внутренних дел в конце января 1917 г. при помощи большевистских агентов Департамента полиции направило против рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета. Этот удар наносился против воли Протопопова, который опасался реакции общественности, а рабочую группу ЦВПК считал неприкосновенной как выборный орган. Загнанный в угол собственными служащими, министр внутренних дел экстренно созвал особое совещание, «где председательствовал Курлов (лицо безответственное). Совещание решило немедленно ликвидировать рабочую группу, и Протопопов с тяжестью в душе должен был санкционировать это решение»^[2119].