Читать книгу - "По следам "Турецкого гамбита", или Русская "полупобеда" 1878 года - Игорь Козлов"

Сентябрьское 1885 г. письмо Александра III к Обручеву, как отметили В. М. Хевролина и Е. А. Чиркова, было, «по сути дела», поручением «готовиться к войне»^[1587]. В октябре 1885 г., выполняя императорские установки, Военное и Морское министерства подготовили доклад об организации десантного отряда для захвата Босфора и обеспечении его транспортными средствами. Отряд предполагалось сформировать на основе двух пехотных дивизий Одесского военного округа, а транспортные средства для него «признавались достаточными»^[1588]. Но по вполне понятной причине отношение к предложенному плану в то время было весьма скептическим — на Черном море Россия не располагала броненосным флотом. Поэтому реализация плана оказывалась в зоне слишком большого риска. Если транспорты с десантом имели неплохие шансы незаметно проскочить к Верхнему Босфору — турецкие боевые корабли были прикованы к портам, — то вероятность того, что высадившемуся отряду удастся перегородить пролив минами до подхода британской эскадры из Безикской бухты, рассматривалась российским военным руководством практически как ничтожная.

В этих условиях, стремясь воспользоваться англо-турецким конфликтом из-за Египта, А. И. Нелидов активизировал переговоры с правительством султана о заключении оборонительного союза и закрытии проливов в случае войны России с Англией. «Однако как султан ни опасался Англии и ввода ее флота в Дарданеллы, России он боялся еще больше»^[1589].

Получив в апреле 1885 г. желаемое присоединение Вены к позиции Берлина по проливам, к концу 1886 г. из-за болгарских обид на Австро-Венгрию Александр III решил, что трехсторонний формат договора 1881 г. более не отвечает российским интересам. Бисмарк с тревогой следил за усилением русско-австрийских разногласий по Балканам. Помимо этого, к исходу 1886 г. канцлер Германии оказался крайне озабочен нарастанием реваншистских настроений во Франции и слухами о намерениях царского правительства заключить с ней союз против Германии^[1590]. В этих условиях Бисмарк стал готовиться одновременно и к обороне, и к нападению. Для этого он принялся выстраивать внешнеполитическую комбинацию, которая бы изолировала Париж и одновременно осложнила положение России на Востоке, заставив ее искать германского расположения. А попытаться осуществить подобное можно было, только виртуозно играя на внешнеполитических струнах своих партнеров: «египетских» у Лондона и «константинопольских» у Петербурга.

С осени 1886 г. Бисмарк в очередной раз принялся обхаживать российское правительство со старыми посулами. В сентябре канцлер инструктировал принца Вильгельма (будущего императора Вильгельма II) перед его поездкой в Россию. «…Я получил прямое поручение, — вспоминал Вильгельм, — предложить России Константинополь и Дарданеллы». В Брест-Литовске, где принца принял Александр III, в ответ на это предложение Вильгельм услышал довольно резкое заявление царя «о том, что если бы в его расчеты входило овладеть Стамбулом, то он его взял бы», но «в разрешении или согласии князя Бисмарка для этого он не нуждается»^[1591]. Тем не менее Александр III решил воспользоваться очевидными заигрываниями германского канцлера, чтобы окончательно лишить ненавистного ему Баттенберга болгарского трона, договорившись с Берлином по балканским делам, минуя венский кабинет. Миссия была поручена Петру Андреевичу Шувалову, брат которого — Павел — занимал в то время пост посла при дворе германского императора.

25 декабря 1886 г. (6 января 1887 г.) Петр Шувалов прибыл в Берлин и в этот же день встретился с сыном канцлера, госсекретарем Министерства иностранных дел Гербертом Бисмарком, который после состоявшейся беседы изложил ее содержание в донесении отцу. Госсекретарь подтвердил ранее высказанную канцлером позицию: германское правительство поддержит российское в деле Баттенберга. Далее же началось самое интересное. Удовлетворившись услышанным, братья Шуваловы, «по собственному почину», перешли к главному, по их мнению, вопросу — о судьбе «Союза трех императоров», срок действия которого истекал летом 1887 г. Петр Шувалов предложил продлить договор 1881 г., но без участия Австро-Венгрии. И аргумент, которым посланник российского двора попытался привлечь германскую сторону, вызвал изумление даже у такого видавшего виды политика, как канцлер Бисмарк. По словам Шувалова, России будет «безразлично, нападет ли Франция на Германию, или же вы сами ее атакуете, наложите на нее 14 миллиардов контрибуции, или даже посадите прусского генерала в качестве парижского губернатора». Такую позицию, по оценке Шувалова, российский император «легко примет»^[1592]. Замечу, Петр Андреевич был не далек от истины. Так же думал и В. Н. Ламздорф, занимавший с 1886 г. должность первого советника министра иностранных дел Н. К. Гирса. 9 (21) января Ламздорф писал: «Думаю, что в глубине души наш всемиловестейший государь был бы в восторге, если бы Германия сцепилась с Францией, чтобы использовать это для каких-либо своих целей»^[1593]. А главной среди них была только одна — овладение Босфором и Дарданеллами.

В качестве компенсации Петр Шувалов запросил обязательства Германии «не препятствовать действиям России по закрытию проливов» и восстановлению своего влияния в Болгарии. «С большим удовольствием», — написал канцлер на полях донесения сына. В то же время посланник петербургского двора заметил, что «это закрытие проливов мы сможем достичь только через несколько лет, когда существенно усилим свой черноморский флот». Если мы достигнем соглашения о взаимном «благожелательном нейтралитете», как по обеспечению свободы рук в отношении Франции, так и по проливам, то тогда, заверял своего собеседника Шувалов, «Германия может быть совершенно спокойна, ибо нынешнее угрожающее ей положение исчезнет само собой»^[1594].