Читать книгу - "Забытое сражение Огненной Дуги - Валерий Замулин"

Армия остро нуждалась в ремонтных мощностях и эвакуационных средствах, до конца июня она располагала только тремя ремонтными подразделениями: одной армейской эвакуационной ротой (АЭР № 119), одним армейским сборным пунктом аварийных машин (119 СПАМ) и одной подвижной ремонтной базой (ПРБ № 62). Все эти подразделения по штату должны были иметь и без того скромные средства для эвакуации, но, как и боевые части, они не были полностью укомплектованы. На всю армию было лишь 15 штатных тракторов. Те же проблемы существовали в боевых частях и соединениях. В 1438-м сап и 1529-м тсап имелось только по два трактора в каждом, остальные обходились как могли. Напомню, что существовал приказ, по которому разукомплектовывать и переоборудовать даже подбитые боевые танки запрещалось. Командование было вынуждено использовать в качестве тягачей отремонтированные бесхозные танки. В 201-й тбр на полусотню боевых машин подготовили три тягача (два на базе Мк-3 и 1 просто Мк-3). По одному (на базе найденных на поле боя «тридцатьчетверок») оборудовали в 27-й гв. тбр и 148-м тп. И лишь перед началом боев руководство фронта на усиление 7-й гв. А передало из состава 4-го полевого танкоремонтного завода (ПТРЗ № 4) ПБ № 78.

Тем не менее к началу битвы танковые части и соединения армии находились в полной боевой готовности. На 4 июля в ремонте числилось лишь 14 боевых машин из 224 числившихся по списку: в 27-й гв. тбр — 2 (один сверхштатный), 201-й тбр — 2, 262-м тгп — 2, 148-м тп — 1, 16-м тп — 7 (все сверхштатные).

Как известно, самый блестящий план ничего не стоит, пока не будет воплощен на практике. Поэтому для правильной оценки степени готовности полосы 7-й гв. А к отражению удара АГ «Кемпф» важно посмотреть, насколько замысел, изложенный на бумаге, соответствовал тому, что подготовили войска к началу Курской битвы. В уже цитировавшемся выше приказе Военного Совета 7-й гв. А от 4 апреля 1943 г. ставилась задача: немедленно развернуть систематическую работу по инженерному укреплению позиций, причем не только в первом, но и во втором эшелоне. «К работам первой очереди отнести, — гласил документ, — отрывку и маскировку основных и запасных окопов полного профиля для всех огневых средству устройство противотанковых заграждений (особенно в системе противотанковых районов), широко использовать естественные препятствия, затопление и заболачивание, устройство баррикад в населенных пунктах, засек и завалов в лесу.

Имеющийся запас мин использовать массированно на танкоопасных направлениях.

В первую очередь построить также НП и КП, ДЗОТы на важнейших направлениях и ходы сообщения на открытой местности, приспособить к обороне населенные пункты и минировать места возможных переправ противника.

Отрывку одиночных, не связанных между собой стрелковых ячеек — запрещаю.

Во вторую очередь: продолжая усиление и усовершенствование работ первой очереди, развить систему ходов сообщения, построить пулеметные дзоты, убежища, повседневно улучшать маскировку.

В течение всего периода поддерживать в проезжем состоянии дороги»^[41].

До этого момента столь мощной оборонительной полосы никто никогда не возводил. Обычно рубежи успевал подготовить к боям личный состав боевых частей совместно со штатными инженерными подразделениями. В крайних случаях привлекалось местное население. Но теперь, когда необходимо было одновременно извлечь сотни тысяч кубов грунта за относительно небольшой промежуток времени и одновременно вести минирование больших площадей, ремонт мостов, готовить срубы для огневых точек, КП и НП, потребовался иной подход. Даже при беглой оценке плана возведения фортификационных сооружений и инженерных заграждений было ясно, что для проведения столь масштабных земляных работ потребуются большие затраты ручного труда и огромное количество инструмента — лопат, кирок, топоров и т. д. Для армии это была по-настоящему большая проблема, так как счет шел на десятки тысяч единиц только лопат, не говоря о кирках, топорах и т. д. Поэтому было решено к оборонным работам привлечь весь строевой личный состав армии и принять все меры как для получения инструмента с фронтовых складов, так и приступить к изготовлению его на местах. Результаты обеспечения армий Воронежского фронта шанцевым инструментом и средствами заграждения на 1 апреля 1943 г. и к началу Курской битвы приведены в табл. № 4.

Наличие перед передним краем дивизий первой линии реки существенно облегчало работу по оборудованию позиций, хотя присутствие в непосредственной близости противника давало о себе знать постоянно. Если немцы замечали скопление бойцов или проведение земляных работ, обязательно вели обстрел из минометов и орудий. Поэтому командование армии, в целях сохранения в тайне системы инженерных сооружений, заграждений, сбережения личного состава, еще в марте отдало распоряжение: все работы по возведению оборонительной полосы проводить с 22.00 до 6.00. В дневное время бойцы должны были отдыхать, заниматься учебой, в крайнем случае вести работу, не очень заметную со стороны (внутри оборудовать ДЗОТы, землянки, готовить шанцевый инструмент и т. д.).

В этой связи хочу остановиться на одном вопросе. Мне не раз приходилось слышать от исследователей, сотрудников музеев и зарубежных историков утверждение о том, что при возведении оборонительной полосы под Курском советская сторона использовала не только войска действующей армии и местное население, но также военнопленных и даже заключенных. В качестве доказательств при водился такой факт: якобы для фортификационного укрепления тылового рубежа (или первого фронтового) войск Центрального фронта были специально созданы два лагеря заключенных, и именно они, а не мирное население, рыли окопы, ходы сообщения и блиндажи. Действительно, в Советском Союзе в то время широко использовался труд как заключенных, так и военнопленных, в том числе при обеспечении работы военной промышленности и при строительстве военных объектов. Поэтому, вполне возможно, так оно и было. Однако мне довелось достаточно долго работать в архивах по теме Курской битвы, и я не встречал источников, которые эти предположения напрямую или косвенно подтверждали бы. Наоборот, документы свидетельствуют о том, что советское командование на уровне армии и фронта требовало, к примеру, не привлекать военнопленных для возведения армейских полос обороны Воронежского фронта и даже не использовать в войсках в качестве подсобной рабочей силы, как это практиковалось в вермахте. Для примера приведу цитату из приказа командующего 7-й гв. А от 19 апреля 1943 г.:

«Сего числа в 8.00 утра грузовая машина иностранной марки, принадлежащая 662-й роте ВНОС, ведомая шофером из военнопленных немцев, вследствие неисправности скатилась задним ходом с горы в районе моего блиндажа, налетела на военнопленного и сержанта роты охраны, нанеся последнему ранение. Старшим в машине был помощник командира роты по матчасти cm. лейтенант Борисов.

Подобный случай мог произойти только благодаря исключительной расхлябанности в роте, т. к. проезд в район КП запрещен. Выезд на неисправной автомашине в части, где соблюдаются требования эксплуатации машины, тоже невозможен, кроме того, содержание в роте и допуск к работе военнопленного шофера — немца является грубым нарушением моего приказа. Так как все пленные подлежат немедленной отправке в лагерь военнопленных. Это нарушение приказа показывает в то же время полное отсутствие бдительности в 622-й роте ВНОС.