Читать книгу - "Как это было - Ирина Илиади"

нее был какой-то сконфуженный и я не знала к чему это отнести. А она щебетала:

— Какой ребеночек здоровенький! Да большой какой!

Я лежу и думаю, наконец-то все закончилось! Тут заходит какая-то бабушка-санитарка и говорит:

— Ой, какая девочка чудесная!

Я спрашиваю у акушерки:

— А у кого тут девочка? Я же одна в зале.

Она так индифферентно:

— У тебя. Ну ничего! За сыном придешь в следующий раз!

Акушерка решила, что я должна там немного полежать со льдом на животе, а минут через пятнадцать отвезут в палату. Время было уже к девяти вечера и она сказала:

— Ты холодная вся. Давление упало. Сейчас тебе чай принесу, согреешься. Да и ребеночка надо унести.

Настенька лежала на пеленальном столике и все время всхлипывала.

Все ушли. Мы остались одни. Я слушала ребенка и звуки ее казались мне странными. Пролежав не меньше получаса, меня стало трясти, как Каштанку. В больнице была такая тишина, как-будто все вымерли. Наконец, раздались какие-то шаркающие шаги. Зашла опять бабушка- санитарка и обомлела, увидев нас в род. зале.

— Батюшки мои! Вы до сих пор здесь??? И ребеночка не унесли? Спасибо хоть в пеленочку завернули.

Она подошла ко мне, взяла меня за руку и сказала:

— Доченька, какая ты холодная! А ты можешь сама идти? Каталки куда-то увезли.

— Наверное, смогу.

— Я сейчас ребеночка твоего унесу, а ты иди потихоньку по коридору, за стеночку держись. Тебе в 6-ю палату. А я тебе чай принесу горячий. А то не согреешься.

Я подумала, что еще одна сердобольная сейчас за чаем уйдет и пропадет.

Та аккуратно взяла мою Настю и ушла с ней. А я одела халат, и сначала довольно бодро пошла, но потом поняла почему она сказала держаться за стенку. Голова поехала от слабости.

До палаты я не дошла. Там в коридоре справа был какой-то «аппендицит» и окно. А у окна стул. Вот туда-то я и присела. Мне стало легче.

Я сидела у окна, смотрела на фонарь, который одиноко стоял во дворе больницы и горел тусклым светом. Но если бы не он, то не видно было как идет снег. А снег шел и шел, красиво искрясь в лучах света.

И вдруг опять шаркающие шаги, и около меня появилась эта бабушка со стаканом чая и кусочком хлеба.

— Потеряла тебя! Ну хорошо, что не упала, а сидишь. Кроме хлебушка ничего больше нет.

Я была очень благодарна ей за участие, за этот стакан со сладким горячим чаем и кусочек хлеба. Она меня очень поддержала этим и я потом спокойно добралась до палаты.

Лежала и думала: интересно, что это может значить, если человек рождается в мороз и такой сильный снег? Это должно быть очень хорошая примета. Я решила, что моя девочка будет невероятно счастливой и богатой.

Интересно, что на 5-й день нашего пребывания в роддоме, к нам в палату пришла работник ЗАГСа и выдала всем Свидетельства о рождении на наших малышей. Вот это был сервис!

28 ноября 1991 г. был принят Закон «О гражданстве РСФСР.» Может быть поэтому мы удостоились такого внимания?

До конца года произошел окончательный развал СССР. Горбачев сложил свои полномочия и появилось СНГ — на манеже все те же, только без Прибалтики и Грузии.

Мы вошли в Новый 1992 год в полном неведении, что нас будет ждать впереди.

Но, честно говоря, именно в это время меня больше интересовали мои дети и третий курс института. Ведь государственные события были не в нашей власти, поэтому и беспокоится было не о чем.

На осеннюю сессию я поехать не смогла, но договорилась со старостой, что он объяснит ситуацию и я сдам все зачеты на зимней сессии. У меня не было другого варианта.

На новогодних каникулах мы всем составом полетели в Ташкент. Телеграмму давать не стали. Летели сюрпризом.

Когда вылетали из Читы был очень сильный мороз. Малышку повезли в конверте и в ватном одеяле. Все остальные естественно в шубах и шапках — по-другому никак.

Когда самолет приземлился в Ташкенте и мы ступили на трап, то в лицо подул свежий теплый ветерок. Оля в восторге воскликнула:

— Это Африка? Можно я сниму шапку?

Мы с мужем засмеялись:

— Сними!

На такси нас пропустили без очереди. Ребенок молчал. Я время от времени приоткрывала ее и прислушивалась к дыханию. Но к счастью все было нормально.

Таксист парень-узбек спросил в гости мы или домой?

— Домой! — ответила я. — а почему спрашиваешь?

— Да многие же стали уезжать из города! Без русских и других будет плохо и скучно! Сейчас харепы понаедут из кишлаков и как с ними? Они же необразованные бараны.

Очень многие узбеки не хотели таких радикальных перемен. И к русским такой дикой ненависти, которая навязывалась извне, не было.

Встреча с родными была радостно-ошеломляющей! Мало того, что нас никто не ждал в это время, а мы еще приехали с лялькой.

Папа даже прослезился!

Мама и сестра без конца хлопотали около малышки. Смотрели и дружно разбирались, на кого же она похожа. Все таки пришли к выводу, что есть и папины, и мамины черты. Ну слава богу! Наша!

Олечке подарили дудочку, которая издавала резкие и противные звуки. Но ей нравилось. К вечеру, когда страсти улеглись и я удалилась в отдельную комнату покормить нашу ляльку, то Оля осталась вместе со всеми.

Папа включил телевизор и стал слушать новости. Это было очень и очень важно для него, а ребенок решил вновь подудеть. Ее отправили ко мне. Оля пришла грустная и сказала:

— Я начала играть на дудочке, а дедушка сказал, чтобы я шла оттуда. Где же мне дудеть?

— Здесь можешь дудеть. Мы с Настенькой будем слушать.

— Настенька у нас что, музыку любит?

— Очень!

В родном доме было очень хорошо и спокойно. Муж через две недели вернулся в Читу, а мы с детьми остались там до лета.

Эта сессия была самой сложной! И всем досталось — и мне, и родителям. Я, покормив ребенка, убегала в институт, оставив молоко на следующее кормление. А потом мчалась как угорелая, чтобы успеть на очередное. Институт был довольно далеко и мне приходилось пропускать некоторые пары, чтобы успеть к ребенку. На искусственное кормление я ее переводить не хотела. Вот думаю, если бы была машина как сейчас, все было бы гораздо проще. Но тогда об этом даже не мечтали!

И несмотря ни на что — зачеты сдавала, экзамены тоже и за одну сессию закрыла две. Староста