Читать книгу - "Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле - Вадим Волобуев"

Индия не укладывалась ни в какие стереотипы. В то время как силу в ней набирали традиционалисты (среди которых встречались даже поклонники Натхурама Гондзе — убийцы Махатмы Ганди), президентом стал выходец из касты неприкасаемых Кочерил Раман Нараянан, первый представитель народа малаяли на этом посту. А ядерными испытаниями 1998 года руководил мусульманин Авул Пакир Джайнулабдин Абдул Калам, «ракетный человек Индии», который в 2002 году еще и занял кресло главы государства. Население этого субконтинента, вмещавшего в себя языки и религии со всего света, демонстрировало невероятную гибкость и способность к диалогу. Здесь тоже случались кровавые теракты и массовые столкновения, но разве можно это было сравнить с пятнадцатилетним побоищем, учиненным в столь же многоконфессиональном Ливане?

* * *

Экуменическая деятельность римского папы не оттеснила на второй план другой принципиальной проблемы — места церкви в современном мире. Одиннадцатого июня, закрывая в Варшаве заседания Второго пленарного синода польских епископов, Иоанн Павел II призвал активно нести в массы слово Божие, а не ограничиваться частной жизнью паствы. Если вы воспринимаете церковь как обычное учреждение, а веру — как вопрос личных убеждений, говорил понтифик, вы продолжаете традиции тоталитаризма^[1312]. Оно и понятно. Для римского папы церковь была творением Христа, созданным для спасения человечества. Отказываться от этой роли означало для Войтылы предать ту миссию, ради которой церковь и была создана.

В том же духе высказывались и участники Второго синода епископов Европы, собравшиеся 1 октября 1999 года. Иерархи (и понтифик в том числе) с горечью отмечали, что победа духа над материей, свершившаяся в 1989 году, в значительной мере растрачена. Диктатуры уступили место мафиям, а экономики стран Центральной и Восточной Европы так и не сравнялись с западными. Зато они разделили общую беду — растущую безработицу. Вместо единения налицо всплеск национализма и государственного эгоизма. Причина же этого в том, что «бархатные» революции не помогли преодолеть порочную версию гуманизма, при которой пунктом отсчета является человек, а не Бог. Радикальный либерализм в этом смысле ничем не лучше марксизма, как указывал, например, архиепископ Мадрида Антонио Мария Роуко Варела. Опольский епископ Альфонс Носсоль, развивая эту логику, взялся отстаивать право церкви вмешиваться в политику, чтобы не оставлять ее на откуп посткоммунистам^[1313]. Но это уже был явный перехлест (хотя вполне согласный с традициями духовенства в Польше). Войтыла напирал на другое: церковь должна быть моральным ориентиром и способствовать объединению Европы вокруг христианских ценностей. Эту свою идею-фикс он в который уже раз повторил в сентябре, посетив Словению, где беатифицировал первого уроженца тех мест — Антония Мартина Сломшека, основоположника братства святых Кирилла и Мефодия, известного своей экуменической деятельностью. Посещение Словении заодно дало повод еще раз напомнить о том, что патриотизм и национализм — не одно и то же^[1314].

* * *

Неутихавшие войны в бывшей Югославии прямо-таки физически ранили понтифика, на корню разрушая работу по консолидации Европы. Весь май 1999 года католический клир по его поручению возносил молитвы за мир на Балканах. В июне бомбежки Сербии закончились, как закончились и боевые действия в Косово. Вспыхнувшая очень скоро война в Чечне, как и операция индийских войск против кашмирских сепаратистов, не нашла такого горячего отклика в Ватикане. Оно и понятно — эти конфликты разгорелись не на европейской земле, и хоть заслуживали осуждения (как всякое кровопролитие), не препятствовали наметившемуся сближению христианских стран.