Читать книгу - "Взлеты и падения великих держав - Пол Кеннеди"

Следовательно, как и любая сверхдержава, СССР стоит перед проблемой раздела ресурсов между 1) нуждами военной сферы — при четко формулируемых потребностях обеспечить безопасность страны, 2) растущими потребностями населения в качественных товарах и улучшении жилищных и трудовых условий, не говоря уже о повышении качества социального обслуживания, необходимого для решения проблем ухудшения здоровья населения и высокого уровня смертности, и 3) потребностями сельского хозяйства и промышленности в капиталовложениях для модернизации экономики, увеличения производительности и возможности конкурировать с мировыми лидерами, а также, в долгосрочной перспективе, для решения как оборонных, так и социальных задач страны^{1164}. Как и везде, это решение требует от управленцев сложного выбора; однако можно напомнить, что, как бы велики и насущны ни были потребности советского потребителя и экономики в целом в «модернизации», традиционная зацикленность Москвы на военной безопасности означает, что главный выбор уже сделан. Если только режиму Горбачева не удастся в корне изменить ситуацию, то пушки всегда будут важнее масла, а если потребуется — и экономического роста. В этом не меньше, чем в остальном, состоит принципиальное отличие Советского Союза от Японии и государств Западной Европы, и даже от Китая и США.

Таким образом, нынешний Кремль продолжает историческую традицию, начатую династией Романовых и продолженную Сталиным, которая заключается в желании иметь армию, сопоставимую с армией любой великой державы (а лучше — превосходящую ее). Без сомнений, современный СССР обладает внушительной военной мощью. Любые оценки реальной стоимости совокупных годовых затрат страны на военные цели очень приблизительны: с одной стороны, официальные данные Москвы абсурдно низки и скрывают огромные расходы, связанные с военно-промышленным комплексом, за обтекаемыми формулировками (наука, космические программы, внутренняя безопасность, гражданская оборона и строительство), а с другой — попытки Запада подсчитать реальные суммы осложняются искусственным курсом рубля к доллару, неполным пониманием советской бюджетной процедуры, трудностями, с которыми столкнулось ЦРУ при попытках вычислить «долларовую стоимость» произведенных в России вооружений, а также институциональной и идеологической ангажированностью. В результате получается широкий разброс «предположительных» оценок на любой вкус^{1165}. Однако не подлежит сомнению факт массовой модернизации, которой подверглись все вооруженные силы страны: ядерные и конвенциональные наземные, воздушные и морские. Если принять во внимание быстрый рост советских стратегических ракетных комплексов наземного и морского базирования, тысячи самолетов, десятки тысяч боевых танков, необычайно развитый надводный и подводный боевой флот, подготовку военных кадров (воздушные и морские десантные подразделения, специалисты по применению боевых отравляющих веществ, разведка и «дезинформационная» деятельность), то конечные результаты весьма впечатляют. Сопоставимы ли фактические затраты с суммами, выделяемыми Пентагону, неясно, но совершенно бесспорно другое: это явно позволяет СССР обладать военной мощью, сравнимой лишь с извечным американским соперником. И армия Советского Союза — это отнюдь не потемкинская деревня XX века, которая не выдержит первой же реальной проверки^{1166}.

С другой стороны, советская военная машина также имеет свои слабости и проблемы и, конечно, не должна считаться некой всемогущей силой, способной с непревзойденной эффективностью проводить любые операции, которые от нее потребует Кремль. Поскольку дилеммы, стоящие перед стратегами других крупных держав тоже раскрываются в этой главе, будет вполне уместно обратить внимание читателей на множество разнообразных трудностей, с которыми предстоит справиться российскому военно-политическому руководству, — не делая, однако, поспешных выводов о том, что СССР долго не протянет^{1167}.

Некоторые из этих трудностей, заставляющие военных стратегов волноваться о среднесрочной и долгосрочной перспективе, проистекают непосредственно из перечисленных выше экономических и демографических проблем советского государства. Первая из них связана с технологиями. Повторяя тезис, сформулированный в предыдущей главе, можно сказать, что со времен Петра I Россия получала наибольшее военное преимущество над западными соперниками, когда темпы развития военных технологий замедлялись настолько, что позволяли стандартизировать снаряжение, боевые единицы и тактику, будь то пехотная колонна XVIII века или бронетанковая дивизия середины XX столетия. Однако как только быстрое развитие технологий смещало акцент с количества на качество, преимущество России начинало таять. И хотя очевидно верно, что Россия значительно сократила технологическое отставание от Запада, характерное для царских времен, и что ее армия имеет привилегии доступа к научным и производственным ресурсам плановой экономики своей страны, все-таки есть признаки существенного отставания^{1168} во многих технологических процессах. Тревога, с которой Советский Союз наблюдал, как его оружие не раз уступало американскому в суррогатных войнах на Ближнем Востоке или других регионах за последние несколько десятилетий, — одно из двух явных подтверждений этого отставания. Справедливости ради надо признать, что мастерство северокорейских, египетских, сирийских и ливийских пилотов и танкистов никогда не было высоким, но даже если бы они имели первоклассную подготовку, все равно весьма сомнительно, чтобы они взяли верх над американским вооружением с намного превосходящей авионикой, радиолокационным оборудованием, миниатюрными системами наведения и пр. Вероятно, именно в связи с этим западные специалисты по советскому оружию часто говорят о стремлении СССР повысить качество^{1169} и начать производство (через несколько лет) «зеркальных копий» американских систем вооружения. Однако это, в свою очередь, утягивает советских стратегов в ту же воронку, которая угрожает западным оборонным программам: сложное оружие требует долгих сроков разработки, тщательного технического обслуживания, тяжелой (обычно) и дорогой (всегда) аппаратуры, а кроме того, оно не может производиться в больших количествах. Все это не подходит для страны, которая традиционно полагалась на многочисленность оружия при достижении своих стратегических задач.

Второй признак обеспокоенности СССР по поводу технологического отставания связан с так называемой Стратегической оборонной инициативой (СОИ) администрации Рейгана. В настоящий момент трудно поверить, что она действительно сделает США совершенно неуязвимыми для ядерной атаки (например, она никак не защищает от низколетящих крылатых ракет), но Кремлю очень не нравится тот факт, что она обеспечит надежную защиту американских ракетных и военно-воздушных баз и заставит СССР увеличить военный бюджет с целью производства множества новых ракет и боеголовок для преодоления системы СОИ за счет количества. Но еще больше его беспокоит, пожалуй, то, как изменится высокотехнологичная неядерная война. Один эксперт заметил, что: