Читать книгу - "Чесменский гром - Владимир Шигин"

На шканцах флагманского корабля наскоро посовещались, как быть дальше. По хитроумному замыслу Екатерины II обе эскадры должны были обязательно встретиться в море и только после этого вместе следовать до Копенгагена. Но море внесло свои поправки. На момент выхода Средиземноморской эскадры в море корабли вице-адмирала Андерсона, выдержав два жесточайших шторма, приводились в порядок в бухте Тагелахт, что в северной части острова Эзель.

— Где думаете искать корабли ревельские? — прокричал на «Азию» флаг-капитан Плещеев.

— Должны к норду держаться! — помедлив, доложили с линейного корабля.

— Ладно, — решил Спиридов, — будем искать Андерсона к норду. На «Азию» ж передайте... — Адмирал обратился к флаг-капитану, — Плыть на зюйд-вест да смотреть там обстоятельно! А к Гогланду пошли фрегат «Гремящий», пусть там еще разок глянет!

Скрипя штуртросами, «Евстафий» плавно лег на развороте. За ним в кильватер, забирая парусами ветер, поворотила на норд и вся эскадра. На месте недавнего рандеву остались — лишь «Гром» да транспортные суда. Им надлежало сторожить Резервную эскадру здесь.

Пока Спиридов безуспешно искал потерявшиеся корабли у Гогланда, бомбардирский корабль, лежа в дрейфе, ждал дальнейших указаний. Было свежо, «Гром» мотало из стороны в сторону.

— Эко буйны ветры море глубокое пораскачали, душе тошно! — вздыхали матросы, на мутные волны глядючи.

Едва выпадала свободная минута, собирались они послушать, как поет песни свои грек Дементарий. Пел грек большей частью песни длинные и грустные, пел их и плакал.

— Чегой-то плачешь, сердешный? — участливо спрашивали его. — Да и об чем песня твоя?

— Эта такая песня, — смахнул слезу Дементарий, — что всяк, кто ее поет, плачет за свое Отечество. А поется в ней, как одна птица сидела, а потом полетела далеко-далеко; летит через горы, через море, через лес и туман и все летит, летит, далеко летит и опять летит...

— Это-то ясно, дале что? — допытывались матросы.

— Как что? — немало удивился грек Дементарий. — Потом и прилетела!

— Ну, а потом что?

— Ничего, дальше конец песне.

— Так что ж тут грустного?

— Э! — махал рукой разобиженный Дементарий Константинов. — Я ж говорю, что по-русски ничего, а по-нашему очень даже жалко!

Так время и коротали. А спустя двое суток подошел присланный адмиралом фрегат «Надежда Благополучия». Капитан фрегата, как старший по званию, поднял отрядный брейд-вымпел и, велев зарифиться, повел суда к Борнхольму.

До конца вахты оставалось совсем немного времени, и мичман Ильин с удовольствием любовался занимающимся восходом солнца. В лицо ему хлестал упругий ветер, тонко свистели обтянутые ванты, над головой нервно бился длинный и узкий вымпел. Восемь раз пробил судовой колокол — смена вахт. С последним ударом на палубе появился и сменщик Василий Машин. Не торопясь, сдал ему Ильин курс и паруса, рассказал, сколько миль пройдено за вахту да сколько воды из трюма натекло. Позевывая в кулак, глянул Кощей Машин в шканечный журнал. Там все записано и подбито исправно. Хорошо!

Заступающий матрос подошел с наветренной стороны к колесу и, встав позади рулевого, положил левую руку на рукоять штурвала.

— Курс?

— Вест!

— Как ходит руль?

— Полтора шлага под ветер!

— Есть курс вест! Руль ходит полтора шлага под ветер, — скороговоркой повторил заступающий и принял штурвальное колесо из рук в руки.

Ильин еще немного постоял с Машиным. Негласные корабельные традиции не позволяли офицеру, сдав вахту, сразу покидать шканцы.

— Ну, ладно, друг любезный, паруса и снасти в твоей власти! Пойду-ка я сосну часок.

В тесной и сырой констапельской тускло мерцал сальный огарок свечи. У стола, сгорбившись, сидел Дементарий Константинов. Перед ним книга с затертыми до дыр листами. Стараясь не шуметь, присел Ильин на скамью рядом.

— Почитай вслух, — попросил погодя, — ничего, что по-вашему писано, я душой пойму!

— Тогда слушай, — оторвался от книги Дементарий, — здесь обо мне сказано: