Читать книгу - "Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923 - Георгий Чернявский"

Лишь ощупью Троцкий пытался найти наиболее целесообразные подходы к налаживанию внешнеполитической деятельности большевистского правительства. В литературе часто можно встретить утверждение, что он поначалу совершенно пренебрежительно смотрел на работу своего ведомства и даже заявил: «Вот издам несколько революционных прокламаций к народам и закрою лавочку». Действительно, эти слова приводятся в воспоминаниях персонажа этой книги. Троцкий тут же оговаривался, что если он действительно и произнес эту фразу, то «утрировал свою точку зрения, желая подчеркнуть, что центр тяжести сейчас совсем не в дипломатии». И все же Троцкий создал внешнеполитическое ведомство, хотя и утверждал, что наркомат отнимал у него совсем немного времени ^[171].

Наркоминдел являлся первым народным комиссариатом, сформированным в качестве самостоятельного органа непосредственно после II съезда Советов ^[172]. Свое крохотное «министерство» Троцкий разместил поначалу в Смольном, где оно заняло две маленькие комнатки под самой крышей. Иначе говоря, наркомат по занимаемой им площади был значительно меньше квартиры Троцкого. Засиживаясь в нем до глубокой ночи, Троцкий часто проводил здесь и время до утра на узкой кровати.

Почти все чиновники бывшего Министерства иностранных дел приняли участие в общепетроградской забастовке, направленной против большевистской диктатуры. Забастовка была организована профессиональной организацией чиновников — Союзом союзов. 9 ноября Троцкий отдал приказ по Министерству иностранных дел о том, что служащие, не явившиеся на работу на следующий день, будут уволены с полным лишением права на пенсию, а офицеры, занятые в министерстве, будут отправлены в свои части. Приказ этот очень любопытен своим переходным характером. В нем фигурировало министерство, а не наркомат, содержалось традиционное обращение к «господам служащим», о военных говорилось так, будто реально все еще существовала боеспособная российская армия, а о пенсиях чиновникам Российской империи — будто кто-то собирался их платить.

В этот же день Троцкий вызвал к себе руководящих сотрудников МИДа и потребовал немедленного перевода на все главные иностранные языки Декрета о мире. Дипломаты, явившиеся, видимо, в основном из любопытства, покинули Смольный, отказавшись выполнить это предписание ^[173]. И все же подписанный Троцким документ с угрозой увольнения оказал воздействие на некоторых мидовских чиновников. Кое-кто из них заявил о готовности сотрудничать с большевистской властью. В их числе были ответственные и опытные работники IV политического отдела Ф.Е. Петров, А.В. Сабанин, А.Н. Воскресенский, руководствовавшиеся не только личными мотивами, но и соображениями патриотизма, тем более оправданного, что Россия находилась в состоянии войны с Германией. Все они впоследствии стали руководителями подразделений Наркоминдела ^[174].

Троцкий, к немалому своему удивлению, начинал понимать, что существует некий государственный аппарат, коллектив чиновников различного уровня, знаний и сферы деятельности, бюрократический слой, который можно как угодно ругать, в том числе самыми последними словами, но без которого не в состоянии обойтись ни одно высшее государственное руководство; что без него государственная машина попросту не способна функционировать; что его необходимо привлекать на свою сторону по возможности пряником, но во многих случаях и при помощи кнута. Троцкий был одним из первых большевистских деятелей, который на собственной шкуре или, скорее, на судьбах собственного, только еще зарождавшегося ведомства, требовавшего особо квалифицированных работников, способных общаться с иностранными дипломатами, ощутил эту не очень для него приятную, но реально сложившуюся ситуацию.

Подавляющее большинство чиновников центрального аппарата МИДа во главе с товарищами министра А.А. Нератовым и A.M. Петряевым отказались от сотрудничества с новой властью. Все они были уволены приказом наркома от 13 ноября ^[175]. Более того, назначенный Троцким «уполномоченный Наркоминдела в МИДе» И.А. Залкинд ^[176], живший в эмиграции, окончивший Сорбонну и знавший несколько языков, получил беспрецедентное право подвергать аресту сотрудников министерства, виновных в «активной контрреволюционной деятельности», для чего ему были даже выданы бланки соответствующих ордеров ^[177].

Вслед за этим начались увольнения российских дипломатических представителей за рубежом. Им предшествовала циркулярная телеграмма Троцкого от 22 ноября в зарубежные посольства России: их руководителям предлагалось немедленно сообщить о согласии проводить внешнюю политику, ориентированную на немедленное прекращение войны, которая была определена II съездом Советов, с угрозой, что те, кто откажется от этого, будут немедленно отстранены от работы. Положительные ответы дали только поверенный в делах в Португалии П.Л. фон Унгерн-Штернберг и временный поверенный в Испании опытный дипломат Ю.Я. Соловьев (вскоре он отказался выполнять распоряжения Наркоминдела и объявил себя эмигрантом, но в 1922 г. возвратился в Россию). Оба они подверглись бойкоту со стороны дипломатических представительств стран Антанты и властей Испании и Португалии, а местные власти этих стран не пропускали их телеграммы в Россию ^[178]. Остальные послы и их сотрудники были уволены приказом Троцкого от 26 ноября. В приказе говорилось: «Ввиду неполучения ответа на посланные телеграммы и радиотелеграммы послам, посланникам, членам посольств и пр. Российской Республики с предложением немедленного ответа о согласии работать под руководством Советской власти… увольняются со своих постов без права на пенсию и поступления на какие-либо государственные должности, а равным образом лишаются прав производить какие бы то ни было выдачи из государственных средств» ^[179].