Читать книгу - "Владимир Набоков, отец Владимира Набокова - Григорий Аросев"

А еще успешный глава Самарской удельной конторы вошел в историю благодаря географической мистификации. В конце 1950-х один из членов семейства сообщил Владимиру Набокову, который тогда обдумывал роман «Бледное пламя», что именем их предка Николая (приходившегося писателю прадедом) названа одна из рек на Новой Земле. Писателю рассказали, что Николай участвовал в северной экспедиции и вошел в число славных русских первооткрывателей. Владимир был потрясен: действие в «Бледном пламени» должно было разворачиваться на загадочной Новой Земле, и в истории с собственным прадедом он увидел массу знаков и символов. Однако на самом деле все оказалось куда тривиальнее. Николай Набоков ни на какой Новой Земле не был. Мифом оказалось и присвоение реке набоковской фамилии по желанию его друга, графа Федора Петровича Литке (1797–1882), который действительно принимал участие в той экспедиции, о чем пишут многие набоковеды, включая Брайана Бойда. В нынешней администрации Новой Земли автору этой книги сообщили, что «реки Набокова» на архипелаге нет (что подтверждается и всеми доступными картами).

Еще более славную жизнь прожил старший двоюродный брат Николая – Иван Набоков (1787–1852), генерал от инфантерии. Он был женат на Екатерине Ивановне Пущиной (1791–1866), сестре декабриста Ивана Пущина, лучшего друга Пушкина. Аналогичную пару составили младший брат Ивана Набокова, тоже Николай (1778–?), с женой Ольгой Назарьевной Муравьевой (1779–1857), сестрой другого декабриста. И хотя линия Владимира Набокова (точнее, героя нашей книги и его сына-писателя) идет не от этих двух братьев, очевидно, что почитание либеральных ценностей, уважение к правам человека восходит именно к тому поколению.

После окончания Отечественной войны Иван Набоков был назначен комендантом Петропавловской крепости Санкт-Петербурга. Именно там содержались участники кружка Петрашевского, в который входили и братья Достоевские. Доброе отношение Набокова к заключенным было общеизвестно. Он добился разрешения поселить Андрея Достоевского, несправедливо арестованного вместо старшего брата Михаила, в своем доме, хотя прочие должностные лица и возражали. Помимо этого, говорят, что Набоков давал Федору Достоевскому, уже тогда знаменитому писателю (сложно представить, чтобы Иван Набоков, образованный человек, не читал его труды), книги из личной библиотеки. Сохранились сведения о теплом к нему отношении и другого заключенного – Михаила Бакунина.

Ивана Набокова называли добрым тюремщиком. И то и другое неверно. Он не был добрым – он был справедливым и честным. Ну а тюремщиком его и подавно нельзя считать. Интеллигент, генерал – на должность коменданта он был назначен, а у офицеров обсуждать приказы начальства не принято.

Генерал Набоков также писал письма в защиту Пущина, Муравьевых, Назимова, стремясь облегчить их участь на каторге. За это его понизили в должности, но званий не лишили. А после смерти похоронили на территории крепости. Его могилу и по сей день можно увидеть – она находится сразу за собором, на небольшом Комендантском кладбище. Увидеть можно, впрочем, через ограду, так как для открытия ворот требуется специальное разрешение.

Дмитрий Набоков (18.06.1826–15.03.1904, Санкт-Петербург), сын Николая, отец главного героя книги, родился в Псковской губернии, однако затем переехал вместе с отцом в Самару. Оттуда Дмитрий уехал на учебу в Санкт-Петербург – в училище правоведения. Родителей он навещал на каникулах. Училище Дмитрий окончил в 1845 году, а годом позже поступил на службу в Симбирске, где состоял в дружеских отношениях с председателем местной палаты гражданского суда^[2]. Вскоре после этого вернулся в Санкт-Петербург, где вначале, с 1853 года, служил в комиссариатском департаменте морского министерства, а девять лет спустя был назначен его директором.

В 1864 году Набоков вошел в число сенаторов новообразованного гражданского кассационного департамента, а затем, в 1867-м, стал главным управляющим по делам Царства Польского при императорской канцелярии^[3]. В этой должности Набоков проводил в жизнь судебную реформу на польской территории, и примерно тогда же он обратил на себя внимание великого князя Константина Николаевича (1827–1892), яркого человека и противоречивой личности. Князь Константин, сын Николая I, возглавлял с 1865 по 1880 год Государственный совет, куда впоследствии также вошел и Дмитрий Набоков (с 1876 года). Именно дружба с князем позволила Набокову занять столь высокий пост – но дело было отнюдь не в знакомстве. Константин увидел в Набокове убежденного сторонника своих идей, направленных на преобразование российских судов.

Дмитрий Набоков занимал пост министра юстиции Российской империи с 1878 по 1885 год. Работать ему довелось при двух царях – Александрах II и III. Предшественником Набокова на этом посту был граф Константин Пален, а последователем – Николай Манасеин, единомышленник реакционного деятеля Константина Победоносцева.

Оценка деятельности Дмитрия Набокова как министра может быть двоякой. С одной стороны, говорили, что он ничем не выделялся и был «чиновником до мозга костей», безэмоциональным, порой медлительным в принятии решений. С другой стороны, именно его призвали на службу в непростой момент, а после коронации Александра III, случившейся в 1881 году, в отставку не отправили: при новом императоре Дмитрий Набоков прослужил еще дольше, чем при убитом отце Александре II.

Время, в которое довелось работать Дмитрию Набокову, ознаменовалось усилением реакционных сил. Крестьянская и Судебная реформы 1860-х дали определенный эффект, однако полтора десятилетия спустя настали непростые времена. Давление на несменяемость независимых судей и суды присяжных возросло, и главной целью реакционеров стало добиться отмены как первого, так и второго. Образованных юристов, в число которых входил и Набоков, подозревали в предательстве национальных интересов. Даже удивительно, что Набокова назначили министром, – он во всем был западником и не собирался поддаваться влиянию реакционеров.

В середине февраля 1881 года Александр II одобрил документ, предполагающий созыв некоего собрания, на которое было бы возложено обсуждение дальнейших преобразований в стране. Это был бы первый в истории российский парламент. Брайан Бойд предполагает, что автором документа мог быть Дмитрий Набоков, которого император 28 февраля попросил принести вечером некий «новый закон». На следующий день Александра II убили террористы (Дмитрий Набоков успел побывать у смертного одра императора, а Александр III спустя некоторое время подарил министру пуговицы с окровавленной рубашки убиенного самодержца), а о парламентской идее забыли – то ли нарочно, то ли случайно. Оставшиеся три года службы Набоков отчаянно, и до поры успешно, противостоял попыткам реакционеров ликвидировать суды присяжных, отменить публичный доступ к заседаниям и другие ключевые положения Судебных уставов 1864 года. Всеми силами он старался отстоять право человека на защиту от несправедливости.

Впрочем, случались у Набокова и объективные неудачи. К примеру, распространение круга действия Судебных уставов шло слишком медленными темпами – уставы были введены только в ряде губерний, в основном на юго-западе и северо-западе страны. Закон от 1880 года, предписывающий введение мировых учреждений в Остзейском крае (Эстляндия, Курляндия, Лифляндия – нынешние страны Балтии), не был исполнен.