Читать книгу - "Владимир Набоков, отец Владимира Набокова - Григорий Аросев"

О значимости съезда написано немало: некоторые историки полагают, что именно он стал одной из предпосылок Кровавого воскресенья, которое, в свою очередь, явилось одной из причин Первой русской революции 1905–1907 годов. Набоков был соавтором итоговой резолюции земского съезда, которая иногда фигурирует под названием «11 пунктов». Прочтя хотя бы два пункта резолюции (под номерами один и три), можно легко понять как недовольство властями, так и упомянутые последствия:

● ненормальность существующего порядка государственного управления, с особой силой проявившаяся с начала 1880-х годов, заключается в полной разобщенности правительства с обществом и в отсутствии необходимого в государственной жизни взаимного между ними доверия;

● бюрократический строй, разобщая верховную власть с населением, создает почву для административного произвола. Такой порядок лишает общество необходимой всегда уверенности в охране законных прав всех и каждого и подрывает доверие его к правительству.

В конце текста его авторы выражали надежду на появление в России общенационального парламента. И хотя официально съезд не был запрещен, его резолюцию царское правительство не могло воспринимать спокойно. Последствия, хоть и мягкие, наступили мгновенно: Набоков был выведен из числа преподавателей училища, лишен званий и отлучен от двора.

Впрочем, ВДН даже не пытался понравиться властям. Уже подав в отставку, но до получения распоряжения из министерства, в январе 1905 года, Набоков на неофициальной встрече гласных Санкт-Петербургской думы в доме тогдашнего городского головы Павла Лелянова отказался присоединяться к тосту за императора, который предложил хозяин дома. Выпить предлагалось за то, что Николай Второй не пострадал в результате случайного выстрела, произведенного в сторону Зимнего дворца: во время крещенских праздников был дан салют, но пушку случайно зарядили картечью, а не холостыми патронами. Тост был предложен «в таких холопских выражениях», что Набоков вместе с двумя коллегами, адвокатом Евгением Кедриным и ученым Николаем Кареевым, не встали со своих мест. Набоков заявил: «Мы приглашены на товарищескую трапезу, а не для политической демонстрации». Не узнать об этом власти не могли.

Дальше – больше.

В середине января, уже после Кровавого воскресенья, но еще до официального указа из министерства Набоков выступил в городской думе с резким осуждением властей. После этого указ был выпущен почти мгновенно (возможно, это совпадение, но факт, что между этими событиями не прошло и пяти дней). Наконец, в мае 1905 года Набоков был уволен со службы по Ведомству учреждений императрицы Марии, и вслед за этим он демонстративно поместил в одной из газет объявление о продаже мундира.

Ни в коем случае нельзя сказать и то, что Владимир Дмитриевич стал изгоем. Он не просто оставался в центре событий, не просто продолжал иметь отношение к преподавательским кругам, но даже имел определенные шансы войти в правительство. По крайней мере, его кандидатуру на пост министра юстиции рассматривали в 1906 году. Насколько серьезно, мы не знаем, но известно, что фамилия Набокова фигурировала в списке «кадетского кабинета», который на тайных переговорах обсуждал Милюков с дворцовым комендантом Дмитрием Треповым. Трепов в разгар противостояния правительства с Думой пытался найти точки соприкосновения с либералами, и как раз тогда и возникла идея формирования кабинета из конституционных демократов во главе с премьером Муромцевым. Сам Милюков стал бы в этом случае министром внутренних дел. Но кадетский кабинет так и не состоялся. (А непосредственно министром юстиции в эти месяцы был Иван Щегловитов; как мы помним, по одной из версий, именно по его инициативе Набоков стал преподавателем Училища правоведения.)

Да, Набоков был бы идеальным министром юстиции в России, но, как и некоторые другие кадеты, он опередил время. Опередил настолько, что не только в царскую эпоху, но и в советские (пожалуй, и в постсоветские) времена его воззрения едва ли позволили бы ему занять этот пост. Набоков мог стать министром во Временном правительстве в 1917 году, но он благородно принял на себя другие обязанности, более срочные. (Успел бы он вовремя уехать из Петрограда, будь он облечен министерской властью, а главное – ответственностью?) И только в Крыму он стал министром, но, скорее всего, хорошо понимая всю эфемерность работы там и тогда.

А пока Набоков продолжал публицистическую деятельность, работал в различных профессиональных союзах и объединениях и занимался политикой в рядах конституционных демократов. В том же 1905 году ВДН возглавил уголовное отделение Юридического общества при Санкт-Петербургском университете и Русскую группу Международного союза криминалистов. В июле участвовал в съезде земских и городских деятелей в Москве. По результатам съезда Набоков и Сергей Муромцев, видный социолог и политик, подготовили «Обращение к народу», в котором сформулировали ключевые положения идеологии российских либералов.

Нельзя сказать, что политический путь Набокова состоял из одних побед – случались и поражения, в том числе довольно болезненные. О проигрыше Лелянову уже упоминалось, а в ноябре 1905 года Набоков баллотировался на пост заместителя председателя Санкт-Петербургской думы, но успех ему здесь не сопутствовал. В то время было распространено голосование шарами, а конкретно тогда выбирали не одного из двух или трех кандидатов, а решали, «достоин» ли каждый из кандидатов быть товарищем председателя. В случае Набокова подали 22 избирательных шара и 44 неизбирательных (ящики для шаров были окрашены в белый и черный цвета, и, когда кого-то не избирали, то есть шаров оказывалось больше в черной части, это в обиходе называлось «прокатить на вороных»).

Конечно, фиаско на выборах городского головы было серьезнее, в конце концов, гласным Думы Набоков оставался в любом случае, пусть и не в желаемой должности. Но зато вороное поражение стало вторым – не подряд, вспомним только что упомянутые должности в юридических группах, – за небольшой срок. Вполне можно допустить, что Набокову, привыкшему к постоянным победам, пережить это было непросто. К счастью, политическая деятельность не оставляла много времени на рефлексию.

В феврале 1906 года, с разницей всего в день, стали выходить два издания, к которым Набоков имел самое непосредственное отношение. Первое – «Вестник Партии народной свободы» (с декабря того же года – «Вестник народной свободы. Еженедельник к.-д.»; смена названия была продиктована требованием градоначальника; «к.-д.» значило «конституционных демократов»), в котором ВДН был ответственным секретарем и оплачивал издержки на издание в течение первого года. «Вестник» выходил до февраля 1908 года. Другое же издание – знаменитая «Речь», ежедневная газета, выходившая вплоть до Октябрьской революции 1917 года, когда ее закрыли большевики.

«Речь» создал Юлиан Бак, руководили ею Гессен и Милюков, но поначалу они хотели создать коммерческое, то есть самоокупаемое, а в идеале – приносящее доход издание (стоила газета и в розницу, и по подписке немало), поэтому на партийной принадлежности газеты акцент не делался. Сами редакторы в подзаголовке ее характеризовали как «большую ежедневную политическую и литературную газету», ориентированную на обеспеченную либеральную публику, нечто вроде тогдашней британской The Times. В лучшие времена тираж «Речи» доходил до 40 тысяч экземпляров.