Читать книгу - "Рожденная в битвах. Шотландия до конца XIV века - Дмитрий Федосов"

Основным, а для раннего периода нередко единственным видом источников при изучении шотландского феодализма служат хартии, которые налагают очень существенные ограничения на возможности исследователя. Во-первых, хартии в Королевстве Скоттов появляются поздно, лишь в самом конце XI в., и до 20-х гг. XII в. исчисляются единицами, что указывает на замедленное социальное развитие. Во-вторых, из-за невосполнимых утрат уцелевшие хартии не дают адекватного представления об общественно-экономических процессах XII — начала XIV в. (известно гораздо меньше сеньориальных грамот, чем королевских; несравненно меньше документов относится к северо-западу страны, чем к юго-востоку; реже встречаются пожалования светским лицам, чем церкви^[22], и т. д.). В-третьих, многие хартии не могли быть здесь использованы, поскольку они либо содержатся в старых и редких изданиях, недоступных у нас, либо вовсе не опубликованы (это особенно касается грамот XIII в.). В-четвертых, даже те документы, что мне удалось привлечь, по причине их определенного однообразия, краткости, архаичности терминов оставляют множество вопросов без ответа. Иногда все, что они сообщают, в сущности сводится к имени получателя и названию его поместья^[23], без условий держания и каких-либо других подробностей. Поэтому почерпнутые из хартий данные представляют не полную картину феодальных отношений в Шотландии, а только ее отдельные фрагменты и общие контуры. Источники некоторым образом отражают развитие феодального землевладения и вассально-ленной системы, но мало сообщают о внутренней организации маноров и положении крестьянства.

Из семи старейших шотландских грамот одна относится ко времени короля Данкана II (1094)^[24] и шесть — Эдгара (1097–1107).^,[25] Правда, «шотландскими» их можно назвать лишь условно, так как по форме и содержанию они явно повторяют англо-нормандские образцы и к тому же адресованы английскому кафедральному приорству в Дареме от имени не суверенных королей Скоттов, а вассальных от Англии правителей.^[26] Эти документы как будто удостоверяют переход к Дарему ряда южношотландских вилл в «вечное» безвозмездное владение (in elemosina), с предоставлением иммунитета (cum saca et soca) или указанием некоторых прав.^[27] Пять из шести хартий Эдгара содержат также право свободно распоряжаться пожалованными землями (libere disponendas). Сам факт первого применения подобных терминов и вообще письменной формы дарения важен, но горсть весьма немногословных хартий не позволяет ни раскрыть характер переданных прав, ни сделать вывод о росте крупной земельной собственности хотя бы в Лотиане до начала XII в. В смысле реальной передачи шотландских поместий Дарему указанные акты не имели долгосрочных последствий, и далеко не все историки полностью убеждены в их подлинности. Нет и каких-либо параллельных примеров наделения землей мирян за ту или иную службу.

Первые твердые шаги к феодализму Шотландия сделала в правление Дэвида I (1124–1153). Дэвид, один из самых одаренных и могущественных монархов за всю историю Шотландии, провел юность при англо-нормандском дворе своего зятя Генриха I, участвовал в военных предприятиях, наблюдал за управлением недавно покоренным государством и даже заседал в королевском суде. Кроме того, он сам сделался крупнейшим английским бароном, когда в 1113 г. посредством брака приобрел титул графа и обширный «хонор»^[28] Хантингдон и Нортэмптон с владениями, раскинувшимися по десяти среднеанглийским графствам. Тогда же Дэвид впервые применил полученный опыт на родине: угрожая своему старшему брату, королю Шотландии Александеру I, с помощью свиты из воинственных нормандских рыцарей, он добился от него передачи в свое управление Лотиана и Стрэтклайда — почти всей южной части Шотландии.

Жажда земельных приобретений и надежда на удачу, которая влекла нормандских воинов в Англию, на Сицилию, в южную Италию и Палестину, привела их и в Шотландию. Со времени Дэвида I вплоть до конца XIII в., когда дружественные отношения с Англией рухнули, в стране обосновались сотни выходцев с континента, главным образом из Нормандии, Фландрии и Бретани. Порой они прибывали непосредственно из указанных областей, но чаще через Англию, где к ним присоединялись и местные уроженцы, особенно из Хантингдона, Йоркшира, Сомерсетшира и Валлийской марки.