Читать книгу - "Всадники Апокалипсиса. История государства и права Советской России 1917-1922 - Павел Владимирович Крашенинников"

в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно, ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше»[201].

23 февраля 1922 года был издан декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей для нужд голодающих. Со всей страны в специально созданное государственное хранилище свозили церковную утварь из драгоценных металлов, оклады икон, кресты и другие изделия, где были золото, серебро или драгоценные камни. Как мы уже отмечали, вырученные от продажи этих ценностей за границей деньги в основном использовались на приобретение промышленного оборудования, финансирование мировой революции и выполнение «задач ВЧК по закордонной работе», на закупку стрелкового оружия и самолетов в Германии на обеспечение чекистов продовольственным, материальным и денежным довольствием и обмундирование воинских частей ВЧК и отрядов особого назначения[202].

Была еще одна статья расходов. Постановлением Политбюро ЦК РКП (б) от 12 апреля 1921 года был создан специальный золотой фонд для «лечения больных товарищей» – семей партийных руководителей. 24 марта 1922 года на заседании Оргбюро ЦК РКП (б) на это было ассигновано 200 000 золотых рублей. В мае 1922 года на лечение за границу отправили жену Артема (Сергеева) с ребенком, в июле – Бош с дочерью, Стучку с женой, Данилова с дочерью, Русанова…[203] В общем, пока миллионы людей пухли с голода, изнуренные классовой борьбой «товарищи» лечились в буржуазной Европе.

Революционные трибуналы квалифицировали противодействие изъятию церковных ценностей как контрреволюционную деятельность. Среди обвиняемых были священники, профессора, учителя, студенты, рабочие[204]. К концу 1924 года в тюрьмах и лагерях побывало около половины всего российского епископата – 66 архиереев. Общее количество репрессированных церковных деятелей в 1921–1923 годах составило 10 тысяч человек, при этом был расстрелян каждый пятый – всего около 2 тысяч человек[205]. На местах в отношении духовенства и верующих мирян царил полнейший произвол.

На заседании Политбюро ЦК в марте 1922 года по предложению В. И. Ленина был принят план Л. Д. Троцкого об арестах членов Синода и патриарха как главных сторонников сопротивления незаконным изъятиям. Уже через несколько дней начались допросы патриарха Тихона. Его вызвали в Государственное политическое управление (ГПУ) на Лубянку, где дали прочесть официальное уведомление о том, что правительство требует от него признания законности Советской власти[206].

Затем Тихона арестовали и, вероятно, казнили бы, как и других священников, однако он опубликовал «Воззвание патриарха Московского и всея России Тихона (Беллавина) к пастве с призывом помочь голодающим»[207]. После этого обвинять его в саботаже кампании помощи голодающим стало как-то не с руки. К тому же его арест вызвал единую и бурную негативную реакцию со стороны западных стран и Ватикана, выступивших в поддержку патриарха. Его отпустили, а от его имени было опубликовано признание, что он якобы находился под тлетворным влиянием антисоветских лиц и что «отныне Советской власти не враг».

Чтобы расправиться с церковной иерархией, большевики инициировали раскол в русском православии. В ходе него лояльные большевикам священники-обновленцы выступили против патриарха и в итоге его отстранили от должности, по сути обезглавив церковь[208]. Расправу с Тихоном постоянно оттягивали – до тех пор, пока он сам не умер от сердечной недостаточности 7 апреля 1925 года в клинике Бакуниных в Москве.

Прошло время. К концу 1930-х годов население страны естественным образом не только восстановилось, но и выросло.

Экономика с помощью НЭПа, планового хозяйства с применением мобилизационных методов управления вернулась к уровню довоенного 1913 года, а кое в чем и превзошла его.

Благодаря всеобщему начальному, а затем среднему образованию заметно вырос средний культурный уровень. Сохранившиеся и вернувшиеся из эмиграции ученые и инженеры, несмотря на то что новоявленные «красные профессора», как кукушата, выпихивали их из университетских гнезд, все-таки успели передать некоторым из них свои знания и опыт. Правда, с наивысшими мировыми достижениями в области искусства дела обстояли не так гладко. При этом немало талантливых деятелей искусства, ученых и инженеров, не во всем согласных с линией партии, а то и просто так, было либо уничтожено, либо выдавлено за границу[209]. Тем не менее худо-бедно культурная катастрофа была преодолена.

Таким образом, демографическая, экономическая и культурная катастрофы 1920-х годов были преодолены. А вот катастрофа моральная все еще зияет черной дырой в российском обществе.

Глава 2

Право катастроф

Всякая власть исходит от народа.

И никогда уже к нему не возвращается.

Габриэль Лауб

1

Конституция раскола

Хаос – это название любого порядка, вызывающего смятение в наших умах.

Джордж Сантаяна

Легальность и легитимность Советов

Октябрьский переворот произошел под лозунгом «Вся власть Советам!». О низложении Временного правительства Ленин доложил происходившему в тот момент II Всероссийскому съезду Советов рабочих и солдатских депутатов. Для многих делегатов съезда это не было новостью, поскольку они принимали непосредственное участие в перевороте.

Депутаты съезда избирались местными Советами. Накануне Октябрьской революции действовало 1429 Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. На съезде было представлено всего 402 Совета, в том числе 195 объединенных Советов рабочих и солдатских депутатов, 119 Советов рабочих и солдатских депутатов с участием крестьянских депутатов, 46 Советов рабочих депутатов, 22 Совета солдатских и матросских депутатов, 19 Советов крестьянских депутатов и 1 Совет казачьих депутатов[210]. По данным бюро всех фракций, к открытию съезда насчитывалось 649 делегатов, в том числе 390 большевиков, 160 эсеров, 72 меньшевика, 14 объединенных интернационалистов, 6 меньшевиков-интернационалистов, 7 украинских социалистов.

Открытие первого заседания съезда сопровождалось скандалами и ожесточенной политической борьбой. Крестьянские Советы и все солдатские комитеты уровня армий отказались участвовать в деятельности съезда. Оппоненты большевиков обвинили их в многочисленных махинациях при подборе делегатов.

Старый меньшевистско-эсеровский ВЦИК осудил большевиков, заявив, что Центральный исполнительный комитет считает II Всероссийский съезд Советов несостоявшимся, рассматривает его как частное совещание делегатов-большевиков, решения этого съезда – как незаконные и созовет новый съезд Советов, как только создадутся условия для правильного его созыва.

После того как был избран президиум съезда, состоявший из большевиков и левых эсеров, заседание покинули представители меньшевиков, правых эсеров и Бунда[211]. Зато прибыли еще 80 «опоздавших» депутатов-большевиков.

К концу съезда, после ухода правых социалистов и с прибытием новых делегатов, насчитывалось 625 человек, в том числе 390 большевиков, 179 левых эсеров, 35 объединенных интернационалистов, 21 украинский социалист. Таким образом, большевистско-левоэсеровская коалиция получила около 90 % голосов. С той поры манипуляции выборными процедурами стали неотъемлемой