Читать книгу - "Susan Sontag. Женщина, которая изменила культуру XX века - Бенджамин Мозер"

НЕСМОТРЯ НА ПРИЛОЖЕННЫЕ ДОКТОРАМИ УСИЛИЯ, А ТАКЖЕ ПЕРЕЖИТЫЕ СТРАДАНИЯ, НЕ БЫЛО НИКАКОЙ НАДЕЖДЫ НА ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ ЗОНТАГ.

26 сентября перед своим отъездом Карла писала, что «кажется, настала ремиссия и стволовые клетки прижились. Тело хорошо на них реагирует, это просто идеально». К тому времени, когда приехал Питер Перрон, все выглядело еще лучше – Зонтаг перевели на этаж больницы, где находились выздоравливающие, чему Питер был очень рад^[1680].

Но вскоре ситуация изменилась в худшую сторону. У Сьюзен началась реакция ТПХ (реакция «трансплантат против хозяина») – клетки ее тела отвергали стволовые клетки, воспринимая их как инородное тело. 9 ноября Зонтаг снова перевели в палату на несколько этажей ниже. «Все невообразимо сложно. Дела идут не очень хорошо, реакция «трансплантат против хозяина» – вещь серьезная»^[1681], – писал Давид Шэрон. Все ждали результатов биопсии костного мозга – крайне болезненной процедуры.

Ее друзья в Нью-Йорке, включая Энни и Шэрон, пытались найти выход из ситуации, когда стволовые клетки не приживались. 9 ноября Давид писал ее нью-йоркскому онкологу доктору Стивену Нимеру:

«Ситуация моей матери может, я подчеркиваю, может развиваться в ту сторону, когда ей лучше будет вернуться домой. [Ее доктора в Сиэтле] говорят, что многое зависит от результатов биопсии костного мозга, которую проведут в ближайшие дни. Если результаты окажутся плохими, то ее лучше перевести в Нью-Йорк. Я начинаю склоняться к мысли о том, что если результаты и не покажут, что у нее острый миелоидный дендритноклеточный лейкоз, если я правильно использую этот термин, то ей в любом случае будет лучше в больнице Слоуна-Кеттеринга»^[1682].

Результаты биопсии оказались плохими. В субботу 13 ноября Давид и Питер Перрон вместе с шестью докторами сообщили Зонтаг плохие новости. «Но ведь это значит, что я умираю!» – закричала она.

«Она осела, словно сдулась», – писал Перрон. Один из группы медиков попытался ее утешить:

«– Вы можете использовать это время для обдумывания ваших духовных ценностей.

– У меня нет духовных ценностей!

– Вы можете провести это время, общаясь с друзьями.

– У меня нет друзей!»^[1683]

Энни моментально приехала в Сиэтл. По приезде, по словам Перрона, Энни сделала то, что надо было сделать:

«Это было прекрасно, потому что к тому времени Сьюзен была безутешной. Она знала, что все это значит. Энни поняла, что надо сделать. Она моментально легла в ее кровать и обняла ее. Это было… Не знаю, это было то, что тогда надо было сделать и до этого никто не сделал. И это на какое-то время ее успокоило»^[1684].

Спустя два дня, 15 ноября, Сьюзен перевезли в Нью-Йорк на специальном самолете, который оплатила Энни, и положили в Слоан-Кеттеринг. Героически депрессивная Сьюзен вышла из психологического штопора, и навещавшие ее люди изумлялись ее энергии. На следующее утро она лежала в кровати, читала The New Republic и жаловалась на содержание одной статьи^[1685]. Она писала последний текст, который ей было суждено написать, – вступление к книге исландского писателя Халлдора Кильяна Лакснесса «Под ледником». В этой работе она цитировала одного из героев романа: