Читать книгу - "Фронда - Константин Кеворкян"

– Постараюсь, товарищ Сталин, – бодро отрапортовал Фадеев. К сожалению, насколько я знаю, это вполне разумное пожелание “Отца народов” мало что изменило…» (35)

Во время войны общая растерянность власти сказывается и на жизни писательской верхушки. В конце сентября Политбюро выносит порицание Фадееву:

Постановление политбюро ЦК ВКП(б) о наказании А.А. Фадеева

23 сентября 1941 г.

№ 35. п. 114 – О т. Фадееве А.А.

«По поручению Секретариата ЦК ВКП(б) Комиссия Партийного Контроля рассмотрела дело о секретаре Союза советских писателей и члене ЦК ВКП(б) т. Фадееве А.А. и установила, что т. Фадеев А.А., приехав из командировки с фронта, получив поручение от Информбюро, не выполнил его и в течение семи дней пьянствовал, не выходя на работу, скрывая свое местонахождение. При выяснении установлено, что попойка происходила на квартире артистки Булгаковой^[190]. Как оказалось, это не единственный факт, когда т. Фадеев по нескольку дней подряд пьянствовал. Аналогичный факт имел место в конце июля текущего года. Факты о попойках т. Фадеева широко известны в писательской среде.

Бюро КПК при ЦК ВКП(б) постановляет: считая поведение т. Фадеева А.А. недостойным члена ВКП(б) и особенно члена ЦК ВКП(б), объявить ему выговор и предупредить, что если он и впредь будет продолжать вести себя недостойным образом, то в отношении его будет поставлен вопрос о более серьезном партийном взыскании» (37).

Уже после войны начальник Агитпропа Шепилов доносил Маленкову: «По имеющимся сведениям генеральный секретарь Союза советских писателей СССР т. Фадеев за последние десять лет 4–5 раз ежегодно заболевает запоем, который обычно продолжается 7 дней». То есть пожелание вождя руководителем СП все-таки учтены и длительность запоев сокращена. Далее в сообщении идет информация об одном из собутыльников Фадеева, который происходит «из кулацкой семьи». Задет и А. Твардовский, «беспартийный, в моральном и идейном отношении является человеком неустойчивым. Он часто и много пьет. В его творчестве имеют место идеологические срывы» (38).

Далее жанровая сценка, иллюстрирующая дружбу двух сановных писателей, Твардовского и Фадеева: «Как-то мы с внуком, выйдя во двор, лицезрели такую трогательную картину: удобно прислонившись к большому снежному сугробу, Твардовский и Фадеев, уже изрядно раскрасневшись, по-компанейски передавали друг другу пол-литровую бутылку, поочередно из нее потягивая». Я снова цитирую воспоминания много повидавшего за свою долгую жизнь Б. Ефимова: «Мой шестилетний внук был крайне заинтересован этим зрелищем и подошел поближе. Твардовский внимательно на него посмотрел, потом вынул из кармана конфету “Мишка” и протянул ее внуку со словами: «Мальчик. Возьми конфету и шагай отсюда к… матери» (39). К. Чуковский: «Встретил на задворках Переделкина – невдалеке от стандартного дома А.А. Фадеева. Он только что вернулся из Барвихи – напился – и теперь бредет домой в сопровождении В.И. Язвицкого. Боюсь, что у него начался запой» (40).

У меня нет желания смаковать трагическую слабость писателя, но нужно понимать, что Александр Александрович возглавлял Союз писателей, а потому, волей-неволей, являлся эталоном стиля жизни – и как преданный коммунист, и как жертва пагубной исконно русской привычки. Тем не менее, многие грехи искупил Фадеев своей мужественной смертью, обличив в предсмертном письме сложившуюся систему управления духовной жизнью страны:

«В ЦК КПСС.

Не вижу возможности дальше жить, т. к. искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии и теперь уже не может быть поправлено. Лучшие кадры литературы – в числе, которое даже не снилось царским сатрапам, – физически истреблены или погибли благодаря преступному попустительству власть имущих: лучшие люди литературы умерли в преждевременном возрасте… Литература – этот высший плод нового строя – унижена, затравлена, загублена. Самодовольство нуворишей от великого ленинского учения, даже тогда, когда они клянутся им, этим учением, привело к полному недоверию к ним с моей стороны, ибо от них можно ждать еще худшего, чем от сатрапа Сталина. Тот был хоть образован, а эти – невежды. 13/V. 56. Ал. Фадеев».

В сообщении о смерти писателя власти собирались указать, что Александр Александрович выстрелил в себя в состоянии запоя, но от этой гаденькой идейки идеологи всё же отказались – соседи-писатели знали, что за последний месяц Фадеев не выпил ни одной рюмки. Власть из письма Фадеева никаких выводов так и не сделала. Встречи Хрущева с интеллигенцией тому подтверждение.