Читать книгу - "Штрафбат. Наказание, искупление (Военно-историческая быль) - Александр Пыльцын"

Вот в этих войсках и вырабатывался особенный, десантный взгляд на сплоченность воинского коллектива, будь то отделение-взвод или полк-дивизия. Здесь более емко понималось слово «взаимовыручка», которая иногда реально проявлялась в воздухе, когда один десантник, рискуя своей жизнью, спасает другого, кому не повезло с раскрытием парашюта. Как и на фронте, здесь осознавали цену каждой секунды, каждого мгновения.

И всему этому способствовал уже сложившийся офицерский коллектив, который возглавлял тогда комдив полковник Симонов Михаил Егорович, крепкий, рослый сибиряк, довольно крутого нрава, иногда не стеснявшийся крутых решений, да и выражений тоже. Вскоре он надел генеральские погоны.

Комдив полковник Симонов М. Е.

С этим событием было связано немало разных версий, но одна мне показалась наиболее достоверной. Тогда присвоение генеральских званий проходило под контролем ЦК КПСС, чтобы в генералы не проник какой-нибудь недостаточно преданный советской власти человек или имеющий темные пятна в биографии. А у Михаила Егоровича, оказывается, что-то вроде этого пятна обнаружилось, и занимавшему тогда пост председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Н. М. Швернику доложили, что у Симонова не подтверждено приказами присвоение во время войны офицерских званий до капитанского. Несколько раз возвращали командующему ВДВ материал на присвоение генеральского звания полковнику Симонову. И генерал Маргелов настойчиво представлял его снова и снова. Тогда в ЦК пригласили для объяснения самого Маргелова. Он доложил Швернику примерно следующую историю.

«Комдив Симонов с первого дня войны, будучи старшиной полкового оркестра, не раз поднимал в 1941 году свою „музыкальную бригаду” для отражения контратак противника. Однажды случилось так, что в тяжелейшем бою с превосходящим противником погиб командир одного батальона, и вышел из строя почти весь его комсостав. Бойцы, потеряв командиров, под напором немцев стали в беспорядке отступать. Тогда старшина Симонов, приказав своей команде играть „Вставай, страна огромная”, сам бросился к батальону, крикнул: „Я комбат! Слушать мою команду!” — и повел батальон красноармейцев в очередную контратаку под любимую мелодию. Контратака была успешной, противника отбросили и даже захватили его позиции. Сам Симонов был тяжелоранен в грудь, с него для перевязки сняли гимнастерку с документами в кармане и в бессознательном состоянии доставили в медсанбат. Там, не ожидая прихода в сознание, стали заполнять медицинские документы. Неясность была со званием, но раненые в одном с ним бою солдаты батальона, который так решительно повел в бой этот смелый командир, заявляли, что „это же наш комбат”, а насчет звания сказали: „Не успели рассмотреть, то ли капитан, то ли майор”. Так и записали. Эвакуировали его в госпиталь, там его приняли уже как капитана, выдали другую гимнастерку с соответствующими знаками различия, а дальше все пошло как надо. И не стал „оспаривать” Симонов это свое новое положение, ибо чувствовал, что сможет быть комбатом. Воевал он дальше уже офицером, был и командиром батальона, и командиром полка, а теперь вот командует одной из лучших дивизий ВДВ».

Выслушал Шверник и все присутствующие этот убедительный рассказ Маргелова и решил: «Привезите к нам этого десантника, хочется посмотреть на него». Вызвал Маргелов полковника Симонова в Москву и явился с ним в ЦК. Беседа была обстоятельной. В результате председатель КПК при ЦК КПСС сделал вывод: «Во время войны некоторые даже с генеральскими, не то что с офицерскими, погонами бросали свои не только батальоны и полки, а он вот наоборот. Молодец! Быть ему генералом». Так настойчивость командующего, знание им своих подчиненных и забота об их служебном росте помогли нашему комдиву стать генералом.

Мне повезло встретить в «десантной» Костроме, в офицерском коллективе 105-й гвардейской, людей интересных и достойных, чтобы о них рассказать хотя бы вкратце.

Сравнительно быстро я вписался в группу заместителей командира дивизии, среди которых были теперь уже мои коллеги. Среди них полковник Сорокин Михаил Иванович, тоже недавно пришедший в заместители с должности командира 331-го полка той же дивизии. Через два года он уже командовал десантной дивизией на Дальнем Востоке, а затем прошел много ступеней вверх по служебной лестнице, до генерала армии, заместителя министра обороны СССР, побыв перед этим и командующим Ленинградским военным округом. Дважды он избирался депутатом Верховного Совета СССР. Вышел в отставку в 1992 году, когда Ельцин, развалив СССР, стал Президентом России и принялся разрушать вооруженные силы страны, начав с руководящих кадров Минобороны. Умер Михаил Иванович 22 февраля 2005 года.

С другими заместителями комдива мне довелось послужить дольше. Одним из них, начальником штаба дивизии, был добродушный среди равных, но достаточно строгий с подчиненными полковник Андрей Якушев. Замполитом — заядлый рыбак, полковник Лукшин. Заместителем по тылу все эти годы был остроумный, не теряющий своего неистощимого юмора и оптимизма в любых условиях, полковник Морозов. (Прошу простить мне то, что во многих случаях память не сохранила имен и отчеств упоминаемых.)

Будущий генерал армии Сорокин М. И.

А вот коротко о других, с кем вместе десантировались на многочисленные учения, совместно решали многие жизненные задачи дивизии. Командующий артиллерией дивизии (попросту — начальник артиллерии), полковник Яковлев. В его подчинении был штаб артиллерии дивизии, офицеры которого как на подбор были с «птичьими» фамилиями.