Читать книгу - "Мэрилин Монро - Дональд Спото"

Еще в конце августа Мэрилин рассыпала во все стороны блестки юмора и живо реагировала на потребности других людей. Когда однажды днем ее распознали ловцы автографов, она быстро натянула на голову паричок и измененным голосом заявила: «Я Митци Гейнор!^[418]» Не успела ее дублер Эвелин Мориарти закончить опробование системы условных сигналов, необходимых для того, чтобы Мэрилин могла сыграть сцену с визгом (в которой она обругивает мужчин за негуманное отношение к животным и, как следствие, за презрение к жизни вообще), как актриса уже была готова угостить ее горячим чаем с медом и лимоном. А в той сцене, где Гейбл должен был пробудить ее от глубокого сна, Мэрилин откинула с себя простыню, открыв обнаженную грудь. «Стоп! — крикнул Хьюстон, притворно зевая. — Я уже это видел!»

«Ах, Джон, — сказала Мэрилин, — ну пусть люди хоть разок оторвутся от телевизоров. Обожаю делать такие вещи, которые цензоры не хотят пропускать. В конце концов, для чего мы все тут находимся? Неужели только для того, чтобы стоять или прохаживаться перед камерой? Но ведь цензуру когда-нибудь отменят — хотя, видимо, не при моей жизни».

Хьюстон любил как следует выпить; кроме того, он, по словам его дочери Анжелики, был эгоистом «со злобным нравом», а это часто вело к тому, что режиссер подвергал своих актеров опасности. Во время съемок картины «Моби Дик»^[419]в 1955 году маниакальное стремление Хьюстона к достижению полного реализма привело к тому, что он заставил исполнителей сражаться с опасным штормом у берегов Уэллса. Лео Генну пришлось бороться с могучей волной, после чего он (потрепанный, побитый и с травмами) провалялся в гипсе семь недель, а Ричард Бейсхарт был серьезно ранен, когда Хьюстон не отключал камеры несмотря на чудовищную грозу.

Через еще более опасные ситуации прошел Грегори Пек, который был близок к гибели, когда его по требованию режиссера привязали во время густого тумана к боку двухтонного резинового кита, имеющего в длину около тридцати метров: канаты лопнули, волны в проливе Ла-Манш вздымались выше пяти метров, и Пек соскользнул в море. Только благодаря спасательному жилету он сумел выплыть — однако мгла была настолько непроницаемой, что никому не удалось заметить актера, который выжил просто чудом. Потом вся эта сцена была воспроизведена в павильоне киностудии «Элстри» близ Лондона — в резервуаре, заполненном более чем четырьмястами тысячами литров воды, и под ветром, производимым с помощью специальных машин и дующим со скоростью более девяноста километров в час. Пека, привязанного к макету чудища, буквально заливало струями воды. А Хьюстон орал: «Когда ты будешь выныривать из моря на хребте кита, я хочу, чтобы глаза у тебя были широко открыты!»

Всегда терпеливый и готовый к сотрудничеству, Пек принял вызов. «Мне не было известно, что лебедка, с помощью которой нас вместе с громадной рыбиной вытягивали из воды, обслуживалась вручную, и как-то ее заело. Я вполне мог быть тогда извлечен из воды мертвым, и Хьюстон, думаю, был бы в глубине души доволен этим, если принять во внимание предельный реализм каждой сцены, которого он так добивался»^[420]. Аналогичные случаи повторялись во время съемок всех фильмов, которые ставил Хьюстон: ведь его как режиссера часто хвалили за реализм и умение придать литературному тексту дополнительный драматизм. Гейбл, соглашаясь на роль в «Неприкаянных», отлично знал, какими методами пользуется Хьюстон в работе, и потому на гонорар для этого актера было израсходовано более восьмисот тысяч долларов из общего бюджета картины, составлявшего три с половиной миллиона.

Кларк Гейбл годился тем, что в своей актерской карьере, которая длилась свыше тридцати лет и включала в себя участие во многих десятках фильмов, он ни разу добровольно не согласился на использование дублера и в самых трудных секвенциях, требующих небывалой храбрости и ловкости, всегда играл сам. Типичными представляются его подвиги в картине «Китайские моря» (1935): вначале там было решено, что в сцене, где паровой каток начинает двигаться сам по себе и угрожает жизни нескольких случайных прохожих, задержать вышедшую из повиновения машину бросится дублер Гейбла. Однако звездный актер заявил ошарашенному режиссеру: «Я сделаю это сам». И сделал, завоевав уважение и актеров, и технического персонала.

Потом, уже в «Неприкаянных», Гейбл позволил тащить себя канатом более ста двадцати метров за грузовиком, едущим со скоростью шестьдесят километров в час, изображая, что его волочет скачущая лошадь. Ничто не препятствовало воспользоваться услугами дублера, но Гейбл уперся, что и это сделает сам; и он выполнил собственное решение — невзирая на ушибы, синяки и царапины, которых не удалось избежать, хоть он старательно подготовился и, казалось бы, защитился от травм. Несколько раз повторялись также съемки эпизода, в котором ему надо было быстро пробежать сто метров, а его друг Эрни Данлеви вспоминал, как страшно был измучен Гейбл после исполнения сцены, где он поднимает две цементные плиты, предназначенные для Мэрилин в качестве ступенек перед крыльцом: «Этот эпизод пришлось повторять раз двенадцать или пятнадцать, а глыбы, которые он тягал, вовсе не были липовыми». Трудности возникали и у Монтгомери Клифта: после того как ему было велено голыми руками набросить веревку на голову дюжей кобылы и удерживать рвущееся животное, его ладони превратились в кровоточащую рану.

Поначалу Гейбл проявлял понимание — но и он не мог стерпеть чистейшего садизма, одержавшего верх в сцене, где жеребец должен был атаковать дублера маститого актера. Режиссер и представители как страховых обществ, выступавших в данном случае от лица продюсеров, так и общества охраны животных потребовали, чтобы в этом эпизоде действовал специалист, хорошо умеющий ловить коней с помощью лассо. В результате получилось, что в сцене, где взбешенное животное должно было глумиться и измываться над Геем, тяжелому и опасному испытанию подвергся человек по фамилии Джим Пален, валявшийся на земле перед камерой, в то время как жеребец становился над ним на дыбы и брыкался копытами. В процессе съемки первых двух кадров Пален едва избежал серьезного ранения, но в третьем конь все же лягнул его в лицо. Мужчина зашатался, выхаркивая кровь, но когда оказалось, что ни одна кость у него не сломана, Хьюстон заявил, что надо снимать дальше. Крутой мужик Гейбл, до этого момента сотоварищ режиссера и сторонник его линии, не выдержал и, возмущенный, ушел со съемочной площадки: «Проваливайте к дьяволу, — заявил актер. — У меня для вас новость, ребята, — мы уже с ним не кореши». Позднее Гейбл сказал своей жене Кей: «Плевать им на то, будем мы жить или нет. Больше всего меня, черт подери, удивило, что ровным счетом никто не думал о том, не убьют ли они меня ненароком. А ведь когда у нас подписывался контракт со студией, нам никогда не позволяли рисковать. Мне было любопытно, попытается ли Хьюстон меня остановить. Да где там, разрази его гром, — он был в восторге!»