Читать книгу - "Вторжение. Взгляд из России. Чехословакия, август 1968 - Йозеф Паздерка"

Знали мы и роман Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка», он хотя и не был включен в обязательный школьный список литературы, но среди советских людей пользовался огромной популярностью. Купить его было практически невозможно, а в библиотеках на него записывались в очередь. Я получил эту книгу в подарок от отца в 1959 году, любил ее и прочел несколько раз. В разговорах с остальными солдатами я обнаружил, что его читала как минимум половина. Оказалось даже, что их больше, чем прочитавших «Войну и мир» Толстого, хотя эта книга входила в школьную программу.

Что до музыки, за рубежом вас, конечно, представлял Карел Готт^[47]. Все мы знали качественную чехословацкую обувь, в принципе единственную, которую можно было в Москве достать без проблем. Знаменит был чешский хрусталь и вообще чешское стекло, имевшееся в любом приличном доме. Хорошая слава шла о чехословацких мотоциклах «Ява» – тогда в СССР это были такие социалистические «харлей-дэвидсоны». Вы отлично играли в хоккей и варили отличное пиво, которое было в московских магазинах нарасхват.

– Когда вы впервые узнали, что в Чехословакии что-то происходит и что вам придется участвовать в военном вмешательстве?

Ефрейтор Шмелев, город Калвария, Капсукасский район Литовской ССР (ныне Мариампольский уезд Литвы). 1968 год

(Из личного архива Б.В. Шмелева)

– Об этом начали говорить где-то в апреле, осторожно, скорее намеками. Сначала командиры говорили о возможных учениях в «братской социалистической» Чехословакии. Нам это казалось интересным. Никто из рядовых солдат не отказался бы поучаствовать в экскурсии за границу, потому что такой шанс выпадал редко.

С наступлением лета в дивизии нарастала нервозность. Многим начало казаться странным, что нас то и дело приводят в состояние боевой готовности, что из-за одних-единственных заграничных учений надо призывать на службу из запаса и на сто процентов увеличивать личный состав.

7-я дивизия ВДВ на построении. 1968 год

(Из личного архива Б.В. Шмелева)

Политзанятия из-за Чехословакии стали жестче. Нам постоянно напоминали о тогдашней американской агрессии во Вьетнаме, об израильских военных акциях против арабских соседей и т. д. Происходящее в ЧССР нам объясняли в этом же контексте – как угрозу социализму и всему Восточному блоку. В Западной Германии якобы усиливаются реваншисты, и армии НАТО готовятся под прикрытием учений занять Чехословакию, чтобы вбить клин между странами Восточного блока и подобраться к границам Советского Союза.

– Но Чехословакия в 1968 году уже более двадцати лет была неотъемлемой частью так называемого социалистического лагеря. Вам объясняли на политзанятиях, откуда вдруг взялась «контрреволюция»?

– Политруки говорили очень расплывчато. Склоняли такие термины, как «враги социализма», «контрреволюционеры» или «агенты мирового империализма», так что точного представления мы из их лекций получить не могли.

– Это не будило в вас недоверие?

– Нет, это укладывалось в классические схемы, в которых воспитала нас советская власть: кругом враги, со всех сторон империалисты. Враг коварен, слабых он подталкивает к предательству родины и идей социализма.

– Так что серьезных сомнений у вас не было?

– Нет, не было. О Пражской весне мы ничего конкретного не знали, неоткуда было самостоятельно получать информацию. В Москве люди могли слушать «Голос Америки», Би-би-си, «Немецкую волну» или другие иностранные радиостанции и составлять собственное мнение, а мы в казармах были в полной изоляции. Промывание мозгов, доведенное до совершенства Сталиным, продолжалось бесперебойно, особенно в Вооруженных силах. Извне это представить себе невозможно – вы пережили лишь слабое подобие сталинского идеологического урагана. Поэтому повторяю: о Пражской весне мы не знали ничего конкретного, так же как огромное большинство советских людей, и к тому же мы не сомневались в том, что нам говорили наши офицеры.

Подготовка

– Как конкретно вы готовились к вторжению в ЧССР?

– Принципом функционирования советских ВДВ была постоянная боеготовность, так что мы особо и не готовились. Ночью 29 июля 1968 года пришел приказ передислоцироваться на аэродром неподалеку от нашей литовской базы. Но через несколько часов приказ был отменен, часть подразделений вернулась в казармы, а мы, кто остался, разбили лагерь на поляне по соседству с аэродромом. Мы жили в палатках и ждали, когда нам прикажут действовать.

– Сколько это продолжалось?

– В общей сложности не меньше трех недель. Между тем армейский «беспроволочный телеграф» распространял все «более верные» новые слухи: что приказ о вводе войск в Чехословакию отменен и мы скоро вернемся в казармы или, наоборот, что скоро вылетим. На макете Праги мы снова и снова изучали передвижение подразделений, и одновременно политруки снабжали нас все новыми данными о происходящем в ЧССР. Группа контрреволюционных элементов там якобы пытается реставрировать капитализм, чего им социалистический лагерь позволить не может. Политруки для пущей важности добавляли к этому пикантные детали: возможно, нам придется разгонять демонстрации гражданских лиц, ввязавшихся в контрреволюцию. Приказ был жесткий: каждый солдат принимает решение об открытии стрельбы самостоятельно, не дожидаясь приказа командира^[48]. Нам было велено отвечать на стрельбу стрельбой. Вспоминаю, как перед самым вылетом ко мне подошел наш водитель Леша Мельник, который жил под Одессой, и незаметно сунул в руку бумажку со словами: «Боря, тут адрес моих… Если что случится, напиши им».

В полной боевой готовности, город Паневежис, Литовская ССР, в районе военного аэродрома. 30 июля 1968 года

(Из личного архива Б.В. Шмелева)

– То есть вы готовились к боям…

– Да, такое вот было задание. Нас учили «поражать живую силу противника». Каждый справлялся с этим по-своему, но, думаю, никому не приходило в голову, что нам в Чехословакии действительно придется стрелять в людей, в гражданских. Однако наши командиры и политруки знали, что нас пошлют против обычных людей. Отсюда эти упоминания о возможной стрельбе на собраниях или демонстрациях, где будто бы могут собраться контрреволюционеры, которых придется ликвидировать.