Читать книгу - "Проверка верности - Джорджет Хейер"

– Мог, конечно, – сказал он и завладел ее рукой. – Новая смесь, моя дорогая, – пояснил он, просыпал понюшку на ее снежно-белое запястье и втянул ее носом.

Миледи отняла у него руку.

– Разве не могли вы предупредить меня заранее? – повторила она.

Он закрыл табакерку и посмотрел на нее сверху вниз, все еще добродушно, но в глубине его глаз вспыхнули огоньки, при виде которых ей вдруг стало зябко. А потом ее охватил гнев: она прекрасно понимала его молчание – он не собирался обсуждать с ней свою женитьбу. Нарочито небрежным голосом она произнесла:

– Полагаю, вы скажете, что меня это никоим образом не касается.

– Я не настолько груб, Каролина, – мягко возразил его светлость.

Она почувствовала себя одураченной, но все-таки сумела выдавить улыбку.

– Действительно. Я слышала, что вас называют самым сладкоречивым мужчиной в Англии. – Протянув руку к свету, она залюбовалась своими перстнями. – Но я не знала, что вы подумываете о женитьбе.

Миледи окинула его мимолетным взглядом и торжественно-насмешливым тоном произнесла:

– Видите ли, я думала, что вы любите меня, меня одну!

– Хотел бы я знать, – заметил его светлость, – какое отношение к этому имеет моя женитьба? Я весь у ваших ног, дорогая. Самых красивых, надо отметить, какие я когда-либо видел.

– А повидали вы их немало, готова держать пари, – суховато отозвалась миледи.

– Дюжины, – жизнерадостно подтвердил его светлость.

Она не собиралась говорить того, что сказала в следующее мгновение, но слова эти невольно сорвались у нее с языка:

– Однако при том, что вы у моих ног, Маркус, предложение вы сделали другой женщине.

Граф поднес к глазу монокль, разглядывая фигурку паяца дрезденского фарфора, стоявшую на каминной полке.

– Если вы купили ее как Кендлера[35], любовь моя, то, боюсь, вас обманули, – заметил он.

– Ее мне подарили, – нетерпеливо бросила она.

– Какой кошмар! – сказал его светлость. – Я пришлю вам вместо нее превосходную пару танцоров.

– Вы чрезвычайно любезны, Маркус, но мы говорим о вашей женитьбе, – сердито заметила она.

– Это вы о ней говорите, – поправил он. – Я же пытался… э‑э… сменить тему.

Она поднялась с софы и нетерпеливо шагнула к нему.

– Полагаю, – затаив дыхание, проговорила она, – что прекрасная Мэссей недостойна такой чести?

– По правде говоря, дорогая, скромность не позволяет мне надеяться, что прекрасная Мэссей… э‑э… всерьез задумалась бы о браке со мной.

– Быть может, и нет, – ответила она. – Но, думаю, причина не в этом.

– Видите ли, – задумчиво протянул его светлость, – брак – очень скучная и утомительная штука.

– В самом деле, милорд? Даже брак с благородным графом Рулом?

– Даже со мной, – согласился его светлость. Он посмотрел на нее со странным выражением в глазах, которое никак нельзя было принять за улыбку. – Видите ли, дорогая моя, говоря вашими же словами, вам пришлось бы любить меня – меня одного.

Миледи была настолько поражена, что лишилась дара речи. Даже под слоем румян стало заметно, что на щеках у нее расцвел жаркий румянец. Неловко рассмеявшись, она отвернулась и принялась бесцельно переставлять розы в одной из ваз.

– Это действительно было бы очень скучно, – сказала она и искоса взглянула на него. – Или вы ревнуете, милорд?

– Никоим образом, – безмятежно откликнулся граф.

– А если бы я была вашей женой?

– Вы так очаровательны, дорогая моя, что мне наверняка пришлось бы ревновать, – с поклоном ответил его светлость.

Миледи была слишком умна, чтобы и далее продолжать разговор на эту тему. Она и так опасалась, что зашла слишком далеко, и, какую бы досаду ни вызывала у нее его женитьба, она вовсе не хотела оттолкнуть его от себя или, паче чаяния, нажить в его лице врага. Одно время она вынашивала надежду стать графиней Рул, хотя и прекрасно сознавала, что общество сочтет такой союз скандальным. Сейчас она вдруг поняла, что Рул озадачил ее. Она уловила блеск стали и догадалась, что под беззаботной внешностью скрывается нечто неуловимое и весьма неожиданное. Она-то воображала, что сможет обвести его вокруг пальца; и вот впервые ее посетили сомнения, и она поняла, что должна вести себя крайне осмотрительно, если не хочет навсегда потерять его.

А этого ей уж никак не хотелось. Покойный сэр Томас, в свойственной ему эгоистичной манере, распорядился своим капиталом таким образом, что ей вечно недоставало свободных денег. Сэр Томас не испытывал сострадания к женщинам, обожавшим фараон[36]или бассет. К счастью, граф Рул не разделял его предубеждений и ничуть не возражал против того, чтобы оказать денежную помощь леди, оказавшейся в стесненных обстоятельствах. Он никогда не задавал неприятных вопросов по поводу азартных игр, и его кошелек всегда был к ее услугам.

Но сегодня он удивил и даже напугал ее. Она и подумать не могла, что он догадывается о существовании соперника; как оказалось, он прекрасно осведомлен о нем, и не исключено, что знал обо всем с самого начала. Ей придется быть осторожной; а уж ей ли не знать, как обстоят дела между ним и Робертом Летбриджем!

Никто и никогда не говорил об этом в открытую, никто не подозревал о том, откуда просочились слухи, но все знали, что некогда Роберт Летбридж страстно добивался руки леди Луизы Дрелинкурт. Ныне Луиза благополучно была замужем за сэром Хэмфри Куэйном, ее репутация оставалась безупречной, но в ее молодости были и такие деньки, когда весь город буквально гудел сплетнями и пересудами о ней. Всей истории целиком не знал никто, зато всем было известно, что Летбридж влюбился в нее без памяти и даже просил ее руки, в чем получил отказ, но не от самой леди, а от ее брата. Факт сей изрядно удивил общество, поскольку, несмотря на свою отвратительную репутацию («первый повеса на весь город, любовь моя!»), никто и предположить не мог, что именно Рул решительно воспротивится этому союзу. Тем не менее он, очевидно, настоял на своем. Об этом знали все. А вот того, что случилось потом, в точности не знал уже никто, хотя каждый готов был поделиться своими соображениями на этот счет. Скандал замяли со всей тщательностью, концов было уже не найти, но в свете поговаривали о похищении. Кое-кто утверждал, что это было вовсе не похищение, а сознательное бегство на север, к границе, в сторону Гретны[37]. Все могло быть действительно так, вот только беглецы не добрались до Гретны-Грин – в упряжке графа Рула всегда ходили быстроногие лошади.