Читать книгу - "К. Р. Баловень судьбы - Наталия Чернышова-Мельник"

Там всюду толпа, и снаружи, и внутри. Кабинет наполнен семьею и разными близкими людьми. И тут на постели увидел окровавленного умирающего брата, Царя-освободителя. Страшное, ужасное зрелище!.. В другой комнате при Сашке, новом государе, разговоры про первые распоряжения и завтрашний день. Сказал ему, что как служил отцу и брату, так буду служить и племяннику.

Но Александр Александрович был иного мнения. Про себя он решил, что с дядей не сработается. Правда, сразу же сказать ему об этом в лицо не осмелился – слишком велики заслуги Константина Николаевича перед обществом. Прилюдно даже обнял его, произнес какие-то приятные слова. Но буквально через несколько дней после похорон отца объявил монаршую волю: он требует, чтобы великий князь Константин Николаевич отказался от всех занимаемых им должностей и покинул Санкт-Петербург.

Тот в ответ взбунтовался. Но куда там! Настали иные времена, и к власти пришли совсем другие люди. В столице ходили слухи, что для Константина Николаевича приготовлена камера в Шлиссельбургской крепости. Пришлось смирить гордыню и подчиниться воле нового самодержца. В мае 1881 года он вместе со своей возлюбленной и их общими детьми уехал жить в Крым – в свое имение Ореанду.

Сын же, в отличие от отца, к своему кузену, ставшему императором, относился с симпатией. Еще два года назад он написал об Александре Александровиче, тогда еще цесаревиче, в дневнике: «…я его весьма люблю, он привлекает меня честным, открытым, благородным видом». Константин жалеет, конечно, отца, оказавшегося в опале, но собственная карьера его не волнует. Нет у него амбиций относительно высоких чинов и воинских званий.

Судьба, словно награждая Константина за подобный альтруизм, дала ему в это нелегкое время прекрасную возможность много путешествовать, повидать мир. Летом 1881 года он вместе со своими кузенами – великими князьями Сергеем и Павлом, совершил паломничество к Гробу Господню в Иерусалим. Именно здесь, на Святой Земле, он пришел к убеждению, что создан для жизни во благо православной церкви. В своем желании стать подвижником благочестия юноша признался старцу Иерониму, с которым встретился в Афоне. В августе он пишет в дневнике о разговоре со святым старцем:

Я выразил ему желание посвятить жизнь свою на улучшение быта духовенства и под старость принять на себя ангельский образ, быть архиереем и приносить великую пользу. Он сказал мне, что пока ждет меня иная служба, иные обязанности, и со временем, быть может, Господь благословит мое намерение…

Вскоре, сойдя с фрегата в Афинах, он принимает решение пожить некоторое время у сестры Ольги Константиновны – королевы эллинов. В ее летней резиденции в Татое, среди прекрасной южной природы, которая умиротворяет, способствует душевному спокойствию, Константин чувствует потребность вновь обратиться к поэзии. Свои чувства он выразил в «звуках арфы золотой», в «святом песнопенье», посвященном скорбящему душой «Псалмопевцу Давиду»:

О, царь, скорбит душа твоя,

  Томится и тоскует!

Я буду петь: пусть песнь моя

  Твою печаль врачует.

Пусть звуков арфы золотой

  Святое песнопенье

Утешит дух унылый твой

  И облегчит мученье.

Их человек создать не мог,

  Не от себя пою я:

Те песни мне внушает Бог,

  Не петь их не могу я!

О, царь, ни звучный лязг мечей,

  Ни юных дев лобзанья

Не заглушат тоски твоей

  И жгучего страданья!

Но лишь души твоей больной

  Святая песнь коснется, —

Мгновенно скорбь от песни той

  Слезами изольется.

И вспрянет дух унылый твой,

  О, царь, и торжествуя,

У ног твоих, властитель мой,

  Пусть за тебя умру я!

Читаешь это стихотворение, и невольно вспоминаются слова яркого представителя русского зарубежья философа Семена Франка, написавшего однажды о том, что для Александра Сергеевича Пушкина поэзия была «выражением религиозного восприятия мира». Думается, эти слова в полной мере можно отнести и к поэтическому творчеству великого князя Константина Константиновича. Даже к такому раннему его литературному опыту, как «Псалмопевец Давид», который открывает большой цикл стихотворений на библейскую тему.

К этому же времени относится и стихотворное послание любимому кузену, великому князю Сергею Александровичу. Оно носит ностальгический характер и написано в романтической традиции. Стихотворение «Письмо» содержит зарисовки быта и воспоминания о былых встречах, но прежде всего оно напоминает о том, что адресовано сыну, недавно потерявшему отца:

…Неумолимою судьбою

Надолго вновь разлучены

Опять тоскуем мы с тобою,

Опять друг друга лишены.

На север сумрачный и дальний

Тебя увлек твой рок печальный;

На царство снега, зим и вьюг

Ты променял роскошный юг.

Но дней былых былое счастье

Найдешь ли ты в краю родном,

И в сердце пылком и кругом

Не встретишь ли одно ненастье?

Минувших лет не воскресить!

Былых времен не возвратить!

А помнишь Стрельну, Павловск милый?

А помнишь Царское Село?

И нашей осени унылой

Не то мороз, не то тепло?

А наши радости и беды?

А наши долгие беседы

В вечерний час с тобой вдвоем

За самоваром и чайком?

А на дворе так заунывно

Осенний ветер завывал,

По стеклам окон дождь хлестал,

А мы, бывало, непрерывно

Всю ночь болтаем напролет,

Пока совсем не рассветет.

Прошло то дорогое время!

Уж милых сердцу боле нет, —

Тебе осталось только бремя

Воспоминаний прежних лет.

Но ты, не помня горькой доли,

Как знаменосец в ратном поле,

Иди с хоругвею своей,

Иди вперед, иди смелей,

К высокой цели твердой волей

Стремися пылкою душой,

Стремись до сени гробовой

И в этой жизненной юдоли

Среди порока, зла и лжи

Борьбою счастье заслужи!

Однако стихи, ставшие для Константина неиссякаемым источником радости, не заслоняют размышлений о необходимости уйти с морской службы. Предвидя гнев отца, великий князь все же отправляет Александру III письмо, в котором просит освободить его от флотских обязанностей. В ожидании монаршего решения в декабре 1881 года он отправляется на фрегате «Герцог Эдинбургский» в Египет.

Там юноша, стремясь постичь тайны древней цивилизации, любуется пирамидами, сфинксами. Захаживает и на арабские базары, которые поражают воображение богатством и обилием красок. Но столь приятное, беззаботное времяпрепровождение длится недолго – вскоре Константин заболел воспалением легких. К этому добавилась еще одна серьезная неприятность – паралич лицевого нерва. Как впоследствии выяснилось, причиной его стало неправильное лечение.