Читать книгу - "Кто Вы, "Железный Феликс"? - Александр Плеханов"

23 января 1922 г. комиссия сообщила в ЦК РКП (б) свое заключение: дело следствием продолжить, Нуортеву из-под стражи освободить.

7 сентября 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б) создало еще одну комиссию для решения вопроса о реабилитации Нуортевы. Комиссия согласилась с заключениями НКЮста от 22 января 1922 г., ГПУ от 22 февраля 1922 г. и ЦКК РКП (б) от 2 марта 1922 г. и определила, что «хотя для признания Нуортевы виновным в шпионаже достаточных данных не установлено, тем не менее в свое время имелись все основания для принятия по отношению к нему необходимых предупредительных мер» ^[1247].

Коллегия ГПУ 13 мая 1922 г. решила шпиона Вильямса, принимая во внимание его польское подданство, выдворить из Советской России в Польшу. Но польское правительство отказалось признать его польским подданным, и комиссия НКВД по административным высылкам 16 июня 1923 г. постановила выслать Вильямса в Екатеринбургскую губернию сроком на 3 года.

В 1923 г. сотрудник газеты «Гудок» Коньков-Гобби был заподозрен в шпионаже. Он познакомился с секретарем английской миссии Г. Гароди в начале ноября 1923 г. в Музее изящных искусств. Гароди предложил Конькову-Гобби заняться пропагандой идеи сближения России с Англией, за что готов был давать вознаграждение. 15 ноября 1923 г. Коньков-Гобби встретил любовницу Гароди на улице и просил ее во что бы то ни стало устроить свидание с англичанином, так как располагал «очень важным материалом для передачи ему». Это были сведения о положении в высшем партийном руководстве, о ходе партийной дискуссии и другие документы^[1248].

При передаче материалов Коньков-Гобби был арестован ГПУ.

25 ноября 1923 г. Дзержинский писал Менжинскому: «Дело Конькова-Гобби имеет огромное значение для партии. Необходимо послать детальное сообщение ЦК и т. Андрееву» и просил распорядиться составить проект такого сообщения и дать ему на подпись. В сообщении он предложил дать детальное описание и партийную принадлежность этого Гобби, кто его рекомендовал, его социальное положение, как попал в «Гудок», что он говорил о склоках в редакции «Гудка», как познакомился с англичанами и детально о том, «что он говорил англичанам (в кавычках и без кавычек) о внутрипартийном] положении»^[1249].

28 ноября 1923 г. Дзержинский сообщил в ЦК РКП (б) Сталину об аресте «с поличным» сотрудника редакции газет «Гудок» английского шпиона-коммуниста с 1918 г. Конькова-Гобби и предложил: «В этой связи правильно будет провести в партийном порядке чистку редакции «Гудка» и чистку от меньшевистской заразы типографии «Гудка», если есть хотя бы доля правды в ревеляциях шпиона Гобби, для чего (а также для проверки его сведений) назначить тройку в составе Андреева (председатель), ЦКК и меня.

Транспорт надо во что бы то ни стало, в связи с международной обстановкой, очистить от меньшевиков и неустойчивых элементов, докатывающихся до английской разведки»^[1250].

В продолжение дела английского шпиона 12 марта 1924 г. Дзержинский писал Благонравову: «Еще 2/III П/бюро поручило Андрееву, мне и представ. ЦКК заняться пересмотром аппарата «Гудка» в связи с делом Конькова-Гобби. Т. Андреев не созвал нас, и дело заглохло.

Просьба собрать информацию об аппарате «Гудка» и прислать мне с заключением. Есть ли нужда заняться сейчас этим вопросом нашей тройке?»^[1251].

В 1925 г. английская разведка лишилась одного из лучших своих агентов. На следующий день после окончания сенсационного суда над Б.В. Савинковым помощник А.Х. Артузова положил на его стол новое дело, на картонной обложке которого было выведено только одно слово — «Рейли».

Английский супершпион Сидней Рейли никогда не скрывал, что борьба с Советами остается для него делом всей жизни, и он вел ее по трем направлениям: пропаганда, террор и диверсии. Он не был простым шпионом. Так, всякий раз, оправляя документы в Лондон, он прилагал к ним собственные комментарии, рекомендации, исходившие из оценки политического, экономического и военного положения в Советской России.

Еще в ноябре 1918 г. С. Д. Рейли за шпионскую деятельность заочно был приговорен к расстрелу Верховным революционным трибуналом республики. Но ему удалось сбежать.

В апреле 1925 г. Рейли отправил в адрес легендированной антисоветской организации (МОЦР) письмо, в котором рекомендовал перейти к тактике активных действий, решительным способам борьбы с советской властью вплоть до проведения террористических актов против руководителей партии и правительства. Именно после ознакомления с этим планом Дзержинский дал Артузову указание принять все меры к выводу Рейли на территорию СССР и его аресту^[1252].

Так продолжалась оперативная игра ОГПУ с целью поставить под контроль антисоветское монархическое подполье в СССР, проникнуть в белогвардейские зарубежные центры и парализовать их террористическую активность, обеспечить дезинформацию спецслужб противника. Частью этой игры была тщательно подготовленная операция «Трест», чтобы вывести С. Рейли на советскую территорию и арестовать.

Его переход через границу обеспечила финская разведка. Этому предшествовала переданное им (через английского агента в Финляндии белоэмигранта Н.Н. Бункакова) письмо Якушеву с различными советами по борьбе с большевиками. На встрече с Рейли в Хельсинки А.А. Якушев и Мария Захарченко-Шульц убедили его приехать в Москву.

25 сентября представители финской разведки встретили Рейли на станции Куоккала. В половине двенадцатого ночи они направились к реке Сестре. До самой границы Рейли сопровождала Мария Захарченко-Шульц. На советской стороне Рейли встретил сам начальник погранзаставы Тойво Вяхи.

В Москве через два дня, после встреч с руководителями «Треста» Н.М. Потаповым и сотрудниками КРО ОГПУ В.А. Стырне и С.В. Пузицким Рейли был арестован и прямо из кабинета Г.Г. Ягоды специальным нарядом доставлен во внутреннюю тюрьму ОГПУ. Ему присвоили № 73. Следующей ночью «при попытке перехода границы» на глазах встречавших его на финской стороне двойник «семьдесят третьего» был «смертельно ранен» советскими пограничниками.

О судьбе же пограничника Тойво Вяхи стало известно лишь через несколько десятилетий. Тогда же знали только то, что он был расстрелян «за предательство». Но через некоторое время на одной из южных застав появился молодой командир с орденом Красного Знамени на гимнастерке. Звали его Иван Михайлович Петров.

На Лубянке допросы С. Рейли вели руководители КРО ОГПУ А. X. Артузов, В.А. Стырне, В.А. Уколов, Г.Г. Ягода и М.А. Трилиссер.